— Билли, — вздохнул Тим и одним глотком осушил стакан, — лучше не говорить о нем, дорогая, быть может, однажды он вернется.

— Ему сейчас двадцать четыре, — прошептала Сьюзен. — Пять лет назад он молодым матросом ушел в море.

— О судне больше ничего не слышали, — про себя сказал Тим, и его глаза наполнились слезами. — Наш несчастный сынок! Что это?

Во входную дверь осторожно постучали.

— Если это?.. — всполошилась Сьюзен.

— Ого, — с надеждой вздрогнул Тим, — это не может быть правдой.

Тим схватил кочергу, поскольку по ночам по Лондону бродило немало подозрительных типов, и грубовато спросил, кто так поздно стучит в дверь.

— Бога ради, откройте, Тимотеус.

В дверь ворвался дождь, сильный ветер поднял занавеску и загасил две свечи. Вначале парикмахер и его жена различили только два мокрых капюшона, потом растерянное лицо пожилого мужчины и печальное личико высокого мальчугана, чьи глаза покраснели от слез.

— Доктор Уинстон, мистер Джеймс.

— Тише, прошу вас, — вздрогнул старик и указал на противоположную сторону улицы. — Внутри представители закона. Они ждут полуночи, чтобы арестовать нас, как должников, и отправить в Маршалл-Си, тюрьму для несостоятельных плательщиков. Мы смогли ускользнуть, но я не рискую пробираться с мальчиком через весь Лондон в столь поздний час.

— Дорогая Сьюзен! — радостно воскликнул Тим. — Господь послал нам гостей в этот благословенный вечер. Быстро поставь еще один прибор!

Доктор Уинстон печально улыбнулся:

— Не стоит, Тимотеус и Сьюзен. Я не смогу оплатить часть пиршества. Мы выскользнули из дома, как воры. Все, что у нас с сыном осталось, это то, что на нас одето.

— Кто говорит о деньгах, доктор? — чуть обиженно сказал Бэнкс. — Вы двое наши гости. Добро пожаловать, мы с женой во многом обязаны вам за ту бесплатную медицинскую помощь, которую вы многие годы оказывали нам.

Он глянул на смущенного врача.

— Так уж случилось, что над моей дверью написано хирург, но надпись ничего не доказывает, поскольку я всего-навсего брадобрей-идиот, который не в силах никому помочь без вас, доктор Уинстон!

Уинстон печально покачал головой и из вежливости пригубил вино из наполненного до краев стакана, а Джеймс, явно голодный, жадно глядел на дымящийся паштет, который миссис Бэнкс поставила на стол.

— С позавчера меня с сыном держали пленниками в собственном доме и кормили, как заключенных, хлебом и теплой водой вместо чая. У нас больше ничего нет, Бэнкс, совершенно ничего.

— Обсудим это позже, — заявил Тим. — Сейчас мы празднуем, дорогие соседи, здесь вы в безопасности. В доме просторные подвалы, где я могу прятать вас днем и ночью, пока не представится возможность обеспечить вам бегство.