— Заладили, как попугай, «самое страшное, самое страшное…»! — оборвал Кейли. — Излагайте только факты.

— Хорошо, шеф, — Джапар Хороз тяжело вздохнул. — Считайте, шеф, что теперь у нас почти нет отрядов. Глупо погибли джигиты Илли Ахуна. А какой отряд был! Двести пятьдесят всадников, вооружены до зубов, боеприпасов — целый караван… Отряд наполовину был из казахов, они не подчинялись туркменам, а туркмены их не признавали, вот и жили как на ножах. Свара пошла в отряде… Я как-то Илли Ахуну говорил: «Не подвели бы в бою эти вояки. Их самих мирить надо, а ты с ними собрался на красных…» Старик ответил высокомерно: «Ты, Джапар Хороз, не видишь того, что я вижу в своих людях… Воевать они будут зло — за шкуры свои дрожат и большевиков люто ненавидят. Псы всегда меж собой грызутся, а как завидят врага посильнее, волка, то в одну стаю сбиваются, о распрях забывают».

— Что с Илли Ахуном?.. Он жив? — Кейли заерзал в кресле.

— Жив-то он жив, — с досадой усмехнулся Джапар Хороз. — Лучше б в бою погиб… После разгрома бежал в Акяйла, да поймали на кладбище, в бабьем платье. От страха вырядился. Срам-то какой! Высшее духовное лицо! Видать, перетрухнул, забыл, что туркменке живой дорога на кладбище заказана. Ну и схватили ахуна в бабьем…

— Да-а-а… Ахун вовсе не оригинален. В истории такой случай уже был, — Кейли насмешливо взглянул на Мустафу Чокаева, намекая на известный побег в женском платье его дружка Керенского.

Чокаев сидел с невозмутимым видом, внешне не реагируя на плоскую шутку англичанина.

— Что слышно об Ибрагим-беке? — Кейли делал какие-то пометки в блокноте. — Жаль, очень жаль этого самого Илли Ахуна.

— Про Ербент вам известно, шеф. Вот так-то… В Таджикистане не был, да и такого задания, шеф, вы не давали. Но про Ибрагим-бека кое-что узнал, — Джапар Хороз, порывшись во внутренних карманах халата, достал газеты и три узкие полоски тонкой бумаги, мелко испещренные записями. — Вот здесь… Обидно, что такие джигиты, воины ислама, как Ибрагим-бек, раскалываются на первом же допросе.

— Если раскалывается, значит, не джигит и не воин! — со злостью развернул Кейли газету и, попеременно вчитываясь в пожелтевшие бумажные полоски, неожиданно рассмеялся. — Вы только послушайте, какую ахинею нес на суде Ибрагим-бек… Вот. — И Кейли вслух зачитал: — «Эмир бухарский — глупец и баранья голова. Какой же умный человек может оставить свой дом, родную землю и очертя голову удрать за границу?.. Лучше на родине смерть принять, чем жить на чужбине…» — «Почему и с какой целью вы брали у англичан оружие?» — «Чтобы воевать против Советской власти, вернуть Бухару бывшему эмиру, а Туркестан — ханам и баям».