— Хайль! — Курреев вскинул руку в нацистском приветствии, но в глазах его застыл страх. — Вам, мой тагсыр, ничто не угрожает… У вас все ясно. А я слуга двух господ. Кейли не простит мне, как не простили бы вы мне такое. Я помню ваши слова о том, что законы разведки безжалостны…

— Полноте, мой эфенди, — Мадер снял очки, потер глаза и стал совсем не похож на себя: с короткими, будто опаленными ресницами, с впалыми, как у мертвеца, глазницами. — Вам нечего опасаться. Посудите сами… В Мерве антибольшевистская организация существовала? Маленькая, но существовала… Типография была? Там успели издать один номер подпольной газеты и листовки? Успели! Значит, типография тоже была… Все остальное — бумажки, счета, расчеты, Тайный комитет и все прочее — туфта. Блеф! Пускай Кейли попробует перепроверить, даже попытается на наших людей выйти… Им не поверит, придется на поклон к товарищам чекистам пойти. Потом вы-то, мой эфенди, не виновны, что чекисты замели всю организацию в самом ее зародыше. И пусть Кейли пеняет на себя, что запоздал с покупкой. Где он был раньше? — Мадер, водрузив очки на нос, усмехнулся с хитрецой. — Пусть чекистам свой счет предъявляет, а не вам…

— А Кейли не поймет, что листовки, которые я ему всучил, отпечатаны в Берлине?

— Самые опытные эксперты не смогут этого доказать, мой эфенди. Листовки отпечатаны на бумаге, вывезенной из России еще до революции. Шрифты — из Казани. Комар носа не подточит, как говорят русские… Если Кейли поймет, что его объегорили, то ему самому будет невыгодно признаться в том. Это означает конец его карьере разведчика… А потом, может быть, вам уже теперь не стоит играть в две руки?

Курреев чуть повеселел и вдруг шумно потянул носом воздух. Мадер удивленно вскинул брови.

— Труп врага сладко пахнет, — ноздри Курреева раздувались широко, по-собачьи, в глазах вновь мелькали злые огоньки.

— Да, мой друг! — Мадер, ощеря крупные зубы, фамильярно обнял Курреева за плечи. — Кейли, считай, теперь труп. Я почти два десятка лет ждал этого часа. Теперь мы квиты, господа томми!

Они оба довольно рассмеялись, хотя уже каждый был занят своими мыслями. Курреев нетерпеливо полез в карман и, нащупав хрусткую бумажку чека, успокоился. Вдруг вспомнил о Грязнове… Да, это стоящая находка, особенно для Мадера. Правда, он знает о нем… Но не все. Вот за кого можно слупить! Сказать? Нет, слишком жирно для этого долговязого скупердяя. Лучше в другой раз, тогда можно сорвать с Мадера побольше. Не то продешевишь… Вон по глазам немца видать, что думает: уж больно жирный кусок отхватил Курреев, не по рангу…