В этом же документе Джунаид-хан пишет о подготовке, которая им ведется к вооруженной борьбе с Советской властью: «Сообщаем в порядке информации, что силу имеем солидную, получили много оружия и конский состав. Полученные винтовки и пулеметы сложены на место под замок. Передайте благонадежным лицам, что через 8 месяцев начнется серьезная борьба с большевиками, к этому времени будьте готовы. Следующим письмом дадим точные указания о том, как будет происходить борьба, и если она не состоится, то свяжитесь с Анна-Мурад-Ахуном, надо его слушаться…»
Из докладной записки Управления пограничных и внутренних войск НКВД Туркменской ССР, декабрь 1937 г.Джунаид-хан умирал… Он умирал в богатой шестикрылой юрте из светлого камыша, крытой белым войлоком. Хан редко вставал, мало с кем общался, предпочитая одиночество. Его хотели было перенести в теплый дом, но он воспротивился: «В четырех стенах я задыхаюсь…»
Как всегда, он лежал на высоких подушках, под своей неизменной дубленкой, наброшенной поверх стеганого верблюжьей шерстью одеяла; несмотря на свой заскорузлый ревматизм, старик зиму и лето проводил в юрте. Тому учил и детей, учил, но не приучил. Они, глупцы, норовили всякий раз поспать за глинобитными стенами — не только потому, что там тепло и уютно, но и потому, что там, в постелях, их дожидались жены. Джунаид-хан не был скопцом. Откуда же тогда дети?!
Джунаид-хану не хотелось в дом, где он чувствовал себя словно в западне. Здесь же, за тонким камышом и мягким войлоком, радующим взгляд, он слышал все: кто приехал и уехал, что привезли его приказчики из Кабула и Тегерана, какие нынче цены на кандагарском или пешаварском базарах… Даже досужая болтовня слуг, в иные времена доводившая его до белого каления, теперь не мешала хану, ослабевшему на оба уха, предаваться своим думам.
Какой кретин выдумал, что ханам сладко и легко живется, будто все дни свои проводят они в блаженстве и неге? Может, кто так и жил, но только не он, Джунаид-хан, бывший хивинский владыка. Бывший. Э-хе-хе!.. Хан! Язык без костей… Наверное, легче на том свете пройти по Сыраду — фантастическому сказочному мосту, ведущему правоверных в рай, чем в этом лживом мире стать ханом, таким титулом овладеть.
Все началось с незабвенного отца, досточтимого Хаджи-бая. Сын благодарен покойному родителю за то, что тот отважился в свое время свершить хадж — паломничество в святую Мекку, удостоился высокого сана хаджи, чем во многом облегчил сыну жизнь, проторил дорогу к сердцам влиятельных духовников, именитых богачей. Для простых же смертных он — сын истинного правоверного, аскета, пожертвовавшего ради ислама своим покоем и здоровьем. С какой стати свершил отец столь далекий путь? Не ради одной славы… Да и не занимала тогда его, Джунаид-хана, отцовская затея. Одно он ощущал весомо, зримо: отцовский хадж помог ему привлечь к себе внимание людей, обрести друзей, знакомых, попутчиков, — пусть временных, но работавших на его популярность. Недаром говорят: пока жив отец, обретай друзей. И он неизменно следовал этому мудрому завету.