Ну а первым ханом в своем роду он стал уже благодаря личной решимости, когда, не дрогнув, убил брата, присвоил его добро… Правда, иные винили его в коварстве, алчности и жестокости… Да что ему, Джунаид-хану, до людских пересудов, которые, подобно амударьинской волне, размывают свои же берега? Зато уже тогда кое-кто стал величать его ханом. Звание сердара тоже далось нелегко: трижды восставал против Исфендиар-хана, прежде чем завоевал славу «борца, освободителя туркмен» от власти этого венценосного сифилитика.

Исфендиар-хан же, чтобы откупиться от этого властолюбивого туркменского бая, решил присвоить ему звание сердара — вождя, военачальника. Трусливый жест хивинского хана лишь разъярил Джунаида, возбудил в нем неуемный аппетит к власти, и он в памятном шестнадцатом году поднял мятеж, именем турецкого султана объявил себя хивинским ханом. Конечно, не без ведома шефов германской разведки. Кто не знал, что Турция, воюя против России, против всех стран Антанты, водила дружбу с Германией… Вылазка Джунаида в Хиве была увесистой оплеухой белому падишаху. В ту пору на помощь Исфендиар-хану пришли казачьи войска русского царя, и Джунаид-сердар, потерпев поражение, ушел в Каракумы, а оттуда в Иран.

Власть! Сладкая и дурманящая… Наконец-то она, как сказочная птица Симург, далась в руки Джунаиду. В январе восемнадцатого с двумя тысячами нукеров Джунаид-сердар вошел в Хиву… Вошел победителем! Богатеи подобострастно вручили ему ключи от города, узбекские баи целовали полы халата, а его конь топтал на мостовых ковры, услужливо выстеленные горожанами. Теперь те же самые казачьи части не стреляли, как прежде, в джунаидовских всадников. А сам полковник Зайцев, став уже белоказачьим, узрел в Джунаид-хане подходящего союзника в борьбе с Советской властью, завел с ним дружбу.

Хивинский Исфендиар-хан, хотя оставался на троне, покорился Джунаид-хану, безропотно исполнял всякую его волю. Чуть позже, осенью того же года, Джунаид-хан, расправившись с Исфендиаром руками своих сыновей, передал ханский престол Сейиду Абдулле, человеку ничтожному и безвольному, а сам продолжал оставаться диктатором Хивы. Править бы да жить припеваючи, властвовать да повелевать бы ему людьми именем всевышнего, но ниспослал аллах на землю дьявола, кару под обличьем Октябрьской революции, эхо которой уже дошло и до этих мест.

Лучше бы сказали, что мир перевернулся, что на белом свете воцарились злые аждарханы — драконы. Такое еще можно было бы понять, а то — революция!.. Народ!.. Пролетариат!.. Диктатура! И мир обезумел. И он, Джунаид-хан, изо всех сил пытался остановить это безумие. Аллах всемилостив, услышал мольбы правоверных…