– Ты клевещешь, Григорий Григорьевич! Голицын предан мне, – возразила Екатерина Алексеевна.

– Предан! – с иронической усмешкой воскликнул Орлов. – Кто был предан тебе, когда ты была одинока и беспомощна? Кто думал о тебе, когда твоя забота и твоя жизнь висели на волоске? И, клянусь Богом, пусть этот Пугачев достигнет Москвы, пусть он выступить оттуда коронованным императором против Петербурга, и ты узнаешь особенную верность всех тех, кто теперь пресмыкается пред тобою в прахе.

Екатерина Алексеевна мрачно потупилась. Она чувствовала горькую истину этих слов.

– Голицын был неспособен, – неуверенно, как бы извиняясь, сказала она, – я послала генерала Панина, чтобы принять от него командование над войсками.

– Брата твоего великолепного министра, – рассмеялся Орлов. – Ну, если он также ленив, как и этот, то спокойно предоставить Пугачеву время вступить в Москву.

– Но ты знал обо всем, – сказала Екатерина Алексеевна, – Панин являлся к тебе.

– У меня не было времени для него, – высокомерно сказал Орлов. – Какое мне дело до всего этого? Если мне предстоит действовать, то я должен действовать и повелевать один!

– А что сделал бы ты, если бы я попросила тебя действовать единовластно? – спросила Екатерина Алексеевна.

– Я выехал бы к войскам, которые бесполезно слоняются где-то по Польше, и повел бы их на бунтарей, – воскликнул Орлов с гордо заблестевшим взором. – Да нет, это даже лишнее, так как Польша не уйдет от нас! Я двинул бы гвардии. На что так много войск, чтобы держать в повиновении петербургских лавочников? Ведь здесь не народ опасен, а солдаты. Я обещал бы свободу крепостным, если бы они выставили мне всех способных носить оружие; я действовал бы против изменника его собственным оружием; я выступил бы с превосходными силами и, клянусь Богом, этот Пугачев скоро был бы в руках у меня!

– Да, ты прав, – сказала Екатерина Алексеевна, – я узнаю твой смелый ум; отрицанием опасности не поможешь, нужно собрать все силы, чтобы побороть ее; пусть народ видит, что она существует, но вместе с тем нужно, чтобы он видел то, что, по знаку императрицы, она исчезает. Пусть будет так, как ты говоришь, и завтра же…

– Постой, – прервал ее Орлов. – Чтобы ждать успеха от моего предприятия, мне не следует выступать в качестве командующего генерала, как например князь Голицын или Панин; этот Пугачев – неограниченный повелитель в своем войске и вот потому-то он и непобедим; если я обязан добиться победы, то я должен иметь большие полномочия, чтобы быть в состоянии свободно распоряжаться и подобно своему противнику развертывать все свои силы.