— Большой мошенник ты, оказывается, вот ты кто… — злобно зашипел Фокин, проплывая на носилках мимо Джергеева.

Джергеев громко забрякал во рту протезами, подбежал к носилкам и, глядя на Фокина сверху, заверещал:

— Аскарбыы нэлзэ человека!..

И никто не стал узнавать, что не поделили эти два ловкача, словно по нюху ухитрившиеся найти друг друга.

Первый, громко чертыхаясь, покатил в санях к озеру. А второй, победоносно откашливаясь и побрякивая зубами, заспешил к дому.

Когда втаскивали Фокина в самолет, он сдержал стон и, сморщив лицо, собираясь не то заплакать, не то засмеяться, уныло сказал:

— Вы-то завтра на большом самолете полетите, со всеми удобствами. А как я доберусь, еще неизвестно…

Возвращаясь с озера, Вася Губин с девушками подсели к Тимофею Титову и бойкой рысью поехали в поселок.

— Не вызывает во мне доверия этот ваш Егор Джергеев, — шагая рядом с Маркиным, говорил Тогойкин. — Мне кажется, что этот человек прикрывает свою гнилую сущность набором громких, трескучих фраз.

Они шли не спеша и разговаривали. И, уже подходя к воротам клуба, Маркин сказал:

— Ты, молодец, сразу почуял, что это за тип. Но и мы не лыком шиты, тоже кое-чего видим…

Пока Тогойкин с товарищами ездили на озеро, у Калмыкова началась агония и его перенесли в смежную комнату. Все медики ушли туда. Остальные собрались возле Иванова и Попова. Маркин и Титов тоже были здесь.

Там умирал человек. Умирал солдат…

Слышался тонкий звон каких-то легких инструментов, доносился шепот врачей, ухо едва улавливало их мягкие шаги.

Нельзя было громко разговаривать, но неловко было и молчать. И потому люди тихо переговаривались. Впрочем, все они, пережившие вместе эти трудные дни, понимали друг друга и без слов. Стоило Александру Попову подумать: «Хорошо, что нет Фокина», как Иван Васильевич Иванов, взглянув на него, подумал о том же.

В полночь вышла к ним Анна Алексеевна и, глядя куда-то в пространство, поверх голов, сказала тихим, но твердым голосом:

— Товарищ Калмыков скончался…

Все, кто мог держаться на ногах, встали и склонили головы.

И в это время где-то в задних комнатах клуба вдруг громко заговорило радио. Сначала людям захотелось поскорее пойти и выключить репродуктор, так некстати заговоривший в этот момент. Но, услышав знакомый и такой необходимый каждому голос диктора, люди даже не заметили, как поднялись их головы, как посветлели их лица.

Жизнь, как всегда, одерживала верх над смертью.