— Ты, старик, и ты, герой, не вмешивайтесь в это дело! — Голос Фокина стал строгим. — Это решим мы, военные и врачи. Прошу отправить меня.

— Я не страдаю больше других, Семен Ильич! — улыбнулся Иванов. — Вам бы следовало лететь, вы старше всех нас.

— Я?.. Да я… — Коловоротов замялся и вдруг выпалил: — Я — нет!.. У меня не болит. Пусть тогда Попов.

— Не поеду! — решительно прогремел Попов.

— Все отказываются, — напомнил о себе Фокин. — Почему нельзя мне? Или я не человек? Почему нельзя мне?

— Товарищ, у вас пустяковая травма.

— Как это пустяковая? — Фокин злобно сверкнул глазами на молодого врача, снимавшего с рук резиновые перчатки. — Вы что же, без рентгена насквозь все видите, гражданин врач? И там все гуртом нападали на меня. И здесь успели, видно, наговорить черт знает что… — Фокин истерически выкрикивал слова, дергался и глотал слезы. — Насильно держат меня… Большой самолет не сможет здесь приземлиться! А если и сядет, то навсегда… Я или сегодня уеду, или не уеду совсем. Летите сами! Пусть я здесь погибну, вы будете отвечать!..

Было ясно, если он останется, то и сам окончательно потеряет человеческое достоинство и другим вымотает душу. Все угнетенно молчали. А Фокин продолжал бесноваться.

— Пусть летит, — сказал наконец Иванов и выразительно поглядел на своих, мол, пожалуйста, не возражайте. — Собирайтесь, Эдуард Леонтьевич!..

— Пусть он. Пусть летит, — сказало одновременно несколько голосов.

Врачи согласились с этим ради спокойствия остальных.

Убедившись в том, что спор выигран, Фокин сделал вид, что вовсе не рвется улететь именно сегодня. А когда начали собирать его в дорогу, он вдруг разволновался и дрожащим голосом сказал сестре:

— Слушай, Настенька… Денег он мне не принес. Я ни за что не поеду, если этот мошенник не принесет мне денег!

Выяснив, в чем дело, Тогойкин с Титовым помчались на санях к Джергееву. Тот уже укладывался спать. И уговорами и угрозами им удалось привести его в клуб.

Джергеев вошел, оскалив в улыбке свои неестественно ровные и белые зубы, и вручил Фокину толстую пачку денег:

— Вот, позалыста! Исчастливой тебя пути…

Фокин пересчитал деньги и завопил:

— Не хватает! Давай все или…

— Хыбатыт, дорогой, жадный нэлзэ.

Тем временем с озера прибежал человек. Надо было торопиться. Фокина уложили на носилки и понесли.