Наконец Михалюта одернул гимнастерку, поправил ремень, будто он ему жал, и вслух прочел:

— «Убит генерал фон Браун и пятнадцать офицеров из штаба 61-й пехотной дивизии, которые были на банкете и там ночевали. Детально о результатах и других взрывов сообщим вечером полковнику Шаблию. Андрей».

Михалюта думал, что полковник запрыгает как мальчишка от радости. Но Веденский лишь сказал, глядя куда-то сквозь стену:

— Дали бы нам, Гнат, добро на массовое изготовление таких мин.

— Да мы тогда подняли бы в воздух и самого Гитлера! — воскликнул Михалюта. И уже тише добавил: — Неужели и теперь будут сомнения у ваших противников — изготовлять или не изготовлять эти мины? А знаете, я почему-то уверен, что сигнал можно подать даже с моей маломощной рации. Какая, в конце концов, разница для приемника, вмонтированного в заряд? А, Илья Гаврилович?

— Это хорошо, что ты любишь искать и экспериментировать, а не идти проторенными путями. Для политехника это необходимо, это — характер. Иначе тебе тут нечего делать. А сейчас лично от меня большая тебе благодарность за участие в этой операции. — Веденский обнял Михалюту.

Зазуммерил телефон. Полковник взял трубку.

— Поздравляю тебя, Илья Гаврилович, твоих коллег-инженеров и старшего сержанта с выполнением задания! — раздался в трубке взволнованный голос Шаблия. — Прекрасная работа!

— Вот если бы такого же мнения были и товарищи, от которых зависит дальнейшее развитие этого дела, — сказал, вздыхая, Веденский.

— Начальству виднее. Кстати, тебя откомандировывают временно на другой фронт.

— Да ты что! — возмутился Веденский. — Только наладишь какую-нибудь серьезную работу и тут собирай вещевой мешок! И куда меня хотят отправить?

— На Азовское море, пока лед не тронулся.

— При чем здесь лед? — удивился Веденский. — Такой старт! И вот тебе на… Поезжай на Азовское море.

— Возвращайся, обо всем узнаешь. Скажу лишь одно: солнышко припечет, и ты снова к нам, чтобы не перегрелся на пляже, — пошутил Шаблий.

— Хорошо. Возвращаемся, — понурым голосом ответил Веденский.

— Возьмите и меня с собой, товарищ полковник, — прошептал Михалюта. — Очень вас прошу.

— Ну что ж, — повеселел вдруг Веденский. — Собирайся, Гнат. Поедем с тобой ловить тюльку…

Михалюта всю дорогу до аэродрома молчал. Перед его глазами то и дело представала Наташа — загорелая, обветренная степными и морскими ветрами, со взвихренными волосами, ниспадавшими на плечи. Слышался ее кокетливый голос: «Мой адрес? Село на берегу Азовского моря, крайняя хата над яром, возле моста…»

Скоро он окажется с полковником на этом Азовском море, правда на южном берегу, северный захвачен немцами.