Муж Серафимы не принимал участия в разговоре. Он все время напряженно думал о чем-то своем. Наконец сказал:

— Дорогая Сима! Уважаемые гости! Вы присутствуете здесь не только на проводах Александра в далекую командировку, но и на моих проводах в армию. Да, это так. Директор школы на мое место найдется. А вот на фронте Гатилова как раз и не хватает.

Так в семье сестры началось со встречи, а кончилось проводами двух родных ей людей — мужа и брата. Началось со слез радости, а кончилось слезами горя, тяжкими вздохами перед долгой разлукой.

— Выше голову, Сима! Мы непременно разобьем Гитлера! — сказал он тогда, обнимая сестру и вытирая с ее щек слезы. — Разобьем и вернемся! — Подхватил на руки племянницу и долго смотрел в ее глаза. — Целую тебя, Виолетка, ты так похожа на мою Людочку, потому что вы обе из русановского рода.

«Это все мое горе, моя боль, проклятый господин Мюллер! — мысленно произнес Русанов. — Если бы ты, фашистский палач, знал, как я люблю своих родных, как я их люблю!..»

— Читайте статью, — напомнил штандартенфюрер.

Наступила пауза. Мюллер поглаживал палец с перстнем, а Русанов знакомился с текстом «интервью».

— Ха-ха! — засмеялся вдруг Александр. — Строкач у вас стал генерал-полковником. А почему не маршалом? «Сталин очень любит и ценит Строкача, часто звонит ему по телефону, присылает подарки…» Написали бы еще для достоверности, что Сталин присылает Строкачу одеколон. Ха-ха! «Грабчак до войны грабил банки, взламывал сейфы!» Ваш писака, господин Мюллер, уловил, что в словах «Грабчак» и «грабил» есть сходство, и поэтому напечатал такую чепуху. Если вы хотите знать, то Грабчак до войны был начальником пограничной заставы. А это что?.. «В меру подхода Красной Армии партизаны перебрасываются дальше, во вражеский тыл…» Вы забыли, господин Мюллер, что в дни, когда я попал в плен, наступление на Курской дуге начали вы, немцы, а Красная Армия оборонялась и даже отступала. Но теперь моя армия стоит на Днепре, под Киевом, а партизанские удары за Днепром сидят у вас в печенках. Страх перед всенародным партизанским движением вынудил вас написать эту чушь. Где ваша спесь, с которой вы шли на Курск? Мне вас жаль! Вы забыли даже, что я попал в плен не вчера… Вам плевать на логику. Вас беспокоит партизанское движение, которым руководит мой Украинский штаб, и вы прибегли к такой дешевой провокации. Это же сказки барона Мюнхгаузена, а не признания капитана Русанова! И вы, господин Мюллер, думаете, что там поверят вашим друзьям-писакам?

Мюллер бросил гневный взгляд на Сахарова, глаза которого с собачьей преданностью забегали по сторонам.