— А может, обозвать Мюллера дворняжкой Гитлера, как обозвал я Сахарова?

— Не надо. Ты должен держать себя как советский офицер даже перед шефом гестапо.

— Но ведь Мюллер — первый палач в Германии.

— Все равно. И перед палачами будь самим собой до конца. Достоинство — великая черта в характере человека.

— Хорошо. К Мюллеру я пойду даже чисто выбритым. Раздобудьте, пожалуйста, немного мыла у товарищей или порошка через вахтманов.

— А бритву? Или хотя бы нож? Где их найти?

Александр подошел к зарешеченному окну. Поднял руку и взял с подоконника небольшой осколок стекла.

— Вот и бритва.

Русанов лег на нары и стал задумчиво смотреть на заплесневевший потолок, на котором поблескивали капли воды.

— Павел Адольфович!

— Что, Саша?

— А может, плюнуть Мюллеру в морду и запеть «Вставай, страна огромная, вставай на смертный бой…»?

Колеса наклонился над Русановым и зашептал:

— Вчера привели сюда молоденького техника. Пустельников его фамилия. Он спустился на парашюте с подбитого самолета. Парень боится за свой комсомольский билет. А уничтожить рука не поднимается.

— Пока что вахтманы меня не обыскивают. Так что я могу взять его комсомольский билет и хранить у себя.

— Возьми, Саша, а то парня уже завтра начнут «обрабатывать».

— Возьму, если вернусь от Мюллера…

С ГЛАЗУ НА ГЛАЗ С МЮЛЛЕРОМ

С ГЛАЗУ НА ГЛАЗ С МЮЛЛЕРОМ