— Кло ужинала с нами, — бросил кто-то.

— Спасибо, Лео, я не нуждаюсь в алиби. Курт так грозно приказал идти на день рождения, что я едва не поперхнулась чаем.

— Обычно пьют чай после ужина, — произнес насмешливо тот же голос из коридора. — Но ты же всегда по-своему…

— Я должна была напоить Каса, — возразила Кло. — Он едет один, несчастный.

— Завидую я твоему бельгийцу. Ты весь день нянчилась с ним.

— Он почти переселился к нам вчера, — подтвердила Мицци Шмаль. — Мальчику одиноко, с ним старики и старухи, охают, принимают лекарства.

— Скажите, фрейлейн…

— Пренцлау.

Вот-вот прыснет, расхохочется майору в лицо. Понимает ли она, что происходит?

— Вы, фрейлейн, ушли в ресторан последняя?

— Да.

— А ваш друг… Он остался?

— Нет. Он простился со мной

— И ушел?

— Да.

— Сразу ушел из вагона?

— Да, то есть… Он проводил меня до площадки. Ну, и пошел назад. Зачем ему…

И вдруг лицо резко, болезненно резко изменилось.

— Каспар не мог… Не мог…

Толстые, розовые, участливые пальцы Мицци Шмаль потрепали Кло по плечу, пробежали по ее руке до локтя, потом коснулись подбородка девушки.