Вот и меня сменять вроде пора: виски совсем седые.

А я с севера, архангельские мы. Звать Серегой, теперь давно уже Сергеем Васильевичем кличут.

Мы — люди лесные. Батя на каких только должностях в лесу не работал — и лесником, и объездчиком, и лесничим. Мамка колхозницей была. Ребятишек в семье множество возникало, но и померло порядочно, еще в раннем детстве; в итоге трое нас осталось — два брата да, сестра.

С малых лет мы любили с батей в лесу пропадать. Я все там досконально знал — и зверюшек повадки, и нравы лесные всякие, ну и дело лесное тоже изучил. Батя нас помаленьку натаскивал. Надо сказать, что его уроки, дополненные в школе нашей замечательной ботаничкой Татьяной Степановной, очень пригодились мне впоследствии, когда пограничником стал.

Но и с мамкой на сенокосе бывал постоянно. Машин тогда почти не было, все вручную, работенки хватало. Не могу сказать, чтобы я особенно любил полевые работы, но уж на лошадях гонял — с полным удовольствием.

Маленько подрос, стал в семилетке учиться. Привольно мы жили до начала войны. Батю по мобилизации не взяли — бронь была, потом он ушел на фронт, и уже оттуда не вернулся.

А я стал в том же леспромхозе, что и он, работать: батя перед уходом всех нас туда перевез — низко кланяемся ему за это, иначе нашей семье, со мной, мальчишкой, за старшего, голодновато пришлось бы в те тяжелые для страны годы. А в леспромхозе паек на детей давали. Мать воспитательницей в детский садик работать пошла, а я курсы мастеров закончил — и сразу же в лес.

Пятнадцать годков мне было.

Долгие, холодные были те зимы, жили мы, затянув пояса, но были хорошие друзья, и сейчас связь со многими не потеряна. Встретимся — то время вспоминаем с радостью. Работали честно, ни с чем не считаясь, родине помочь старались, как могли, и дело свое любили — лес то есть.

А осенью сорок четвертого призвали и нас. Помню хорошо, седьмого ноября, на всенародный праздник, мы как раз в пути находились: пехом двести километров до Архангельска. Лед еще в тот год не стал, дороги не было.

К тому времени стали появляться в леспромхозе и мужчины — инвалиды с фронта возвращались. Одним из первых прибыл без руки Павел Андреевич, старый коммунист, бывший партийный секретарь леспромхоза, батин дружок. Вернулся, снова секретарить поставили.

Павел Андреевич ко мне довольно внимательно присматривался — тогда уже известно было, что батя погиб, — беседовали мы с ним откровенно на разные темы. При нем меня и в комсомол приняли.

В армии я попал в железнодорожные войска, где и прослужил до конца войны, охраняя разные объекты в Приволжье. Там кончил школу сержантского состава, а в сорок шестом году был направлен на государственную границу. С тех пор я в погранвойсках и служу.