– Реставрацией? ― изумленно воскликнул я.

– Да. Согласитесь, что за четыреста лет, с четырнадцатого по восемнадцатый век (конечно, это зависело от условий хранения), текст мог выцвести, стать плохо читаемым, частично разрушиться, древние чернила могли поблёкнуть. Для того чтобы сохранить документ, необходимо было его восстановить, что и было произведено неизвестным нам человеком, жившим в восемнадцатом веке.

– Значит, вы уверены, что письмо Ногаре подлинно? ― нетвёрдо спросил я.

– Не то чтобы я был в этом абсолютно уверен, ― уклончиво сказал Полуянов, ― но мне представляется это объяснение наиболее удачным и логичным. Именно поэтому я отношусь к тому, что рассказано в письме, с доверием.

Полуянов с еле скрываемым сожалением протянул письмо и его перевод мне обратно и печальным взглядом проследил, как они скрылись у меня в кармане куртки.

– Оставайтесь хранителем этих бумаг. Мы должны строго соблюдать нашу договорённость, ― сказал он. ― Не буду вам больше докучать. Думаю, вы устали. Располагайтесь… ― Полуянов заметил, как в коридор вышла Карина, и добавил: ― Карина покажет вам квартиру.

Полуянов скрылся за дверью одной из комнат, оставив нас с Кариной вдвоём. Карина схватила меня за руку и потянула в другую комнату.

― Руся, ты похудел, ― сказала Карина.

Мы сидели на диване, прижавшись друг к другу. Она держала мою руку в своей руке и осторожно гладила мои пальцы.

– Ты знаешь, я не подозревал, что за такое короткое время успею устать от своего любимого холостяцкого блюда – яичницы, ― сказал я, шутливо усмехнулся и поцеловал Карину.

– Теперь всё изменится… Мы уже никогда не расстанемся. Ведь правда? ― Карина смущённо посмотрела мне в глаза. ― Ведь правда? ― повторила она.

Я утвердительно кивнул, вздохнул и немного укоризненно отметил:

– Если ты вдруг опять не исчезнешь…

Карина прижалась ко мне.

– Извини, ― прошептала она. ― Но я не могла, понимаешь… Я не могла ничего сказать тебе. Это было очень опасно… Мы все были под наблюдением. Любое моё слово могло навредить отцу. Ты же понимаешь…

– Когда ты узнала, что твой отец приехал в Москву?

– В день его приезда…

– Значит, ты уже всё знала в момент нашей последней встречи?! ― воскликнул я.

Карина грустно улыбнулась.