Солдатам давали волю повеселиться перед походом, из которого многие из них могли и не вернуться, и Колиньи, поддерживая только дисциплину, без которой нельзя было пройти через всю Германию, смотрел сквозь пальцы на разные мелкие грешки.

Рядом с начальниками, назначенными начинавшим забирать силу Лувуа, множество дворян присоединились к армии волонтерами и сам король взял на себя труд распределить их по полкам и по ротам. Среди этой блестящей молодежи, для которой война со всеми её опасностями была истинным наслаждением, находились герцоги де Бриссак и де Бетон, де Бильон, де Сюлли, принцы д'Аркур и де Субиз, де Роган, маркизы де Линьи, де Гравиль, де Муши, де Мортмар, де Сенесе, де Вильярио, де Баленкур, де Терм, де Кастельно, де Рошфор, де Рэни и де Канапль, де Вильруа и де Валлен, де Форбен и де Курсель, д'Альбре и де Матинъон, кавалер де Лоррен, кавалер де Сент-Эньян, де Гюитри, де Коссе, граф д'Овернь и много других – весь цвет французского дворянства. Местные дворяне считали своим долгом встретить их с честью и угощать с полнейшим радушием.

Только и речи было, что о балах и охотах вперемежку со смотрами и с ученьями для поддержки в солдатах воинского духа. Проезд каждого нового лица был предлогом для новых пиров. Играли по большой, ели вкусно и пили исправно. Старые городские отели и все окрестные замки растворили свой двери настежь и хозяева принимали волонтеров самым роскошным образом. Все эти молодые лица сияли радостью, которая, казалась тем живей, что возврат на родину был для всех так неверен. Сколько голов должна была скосить турецкая сабля!

Между тем Колиньи, прибывший в Мец еще с конца апреля, употреблял все старания, чтобы поставить свою армию на хорошую ногу и подготовить все к походу. Герцог де ла Фельяд был назначен к нему старшим полковником, с тайным поручением заменить его в случае болезни или раны, но главнокомандующий давал ему полную волю петушиться сколько угодно, а сам занимался всем. Праздники и приготовления продолжались еще в начале мая. Человек незнакомый с положением дел в Европе, видя такое всеобщее веселье в лагере и слыша повсюду громкие песни, мог бы подумать, что все эти солдаты и офицеры собрались здесь единственно для того, чтоб позабавиться пышной каруселью. В этот-то веселый шум попал и Монтестрюк, в одно майское утро, при ярком солнце, игравшем в свежей весенней зелени. Пушки стояли между яблонями в полном цвету, ружья, вытягивались вдоль живых изгородей. Барабан раздавался на берегу ручья, трубы трубили в тени рощи. На лугу солдаты в щегольских мундирах заигрывали с девушками, которые не бежали прочь, как некогда и Галатея; между палатками разъезжали прекрасные дамы с милыми офицерами, любуясь отчетливым устройством лагеря. Штандарты, для которых сам Людовик XIV назначил цвета по эскадронам, развевались рядом с шалашами из зелени, под которыми маркитантки расставляли свои складные столики.