Варя и Шерлок снова переглянулись, максимально коротко, и чуть не засмеялись в голос оба. – …разговаривайте, запрещайте, что угодно, только дети не должны становиться родителями, а они в 13-15 лет ещё не понимают, каковы риски. И вообще не выпускайте детей из вида, они многое могут натворить…

Влас тоже сидел рядом и слушал. Ему не нравилось, что об этом повторяют каждую планёрку, и ничего не меняется: кто-то из вожатых всё равно наступает на грабли, а старшая вожатая из раза в раз говорит об одном и том же, забирая у остальных законное время сна… – …Сёму Василевского сегодня снова поймали, перелезающего через забор с двумя пакетами, полными шаурмы. Сколько можно?… «Ничему жизнь не учит», – подумал вожатый, вспоминая о том, как хорошо было в прошлой смене, когда дети, за которых он отвечал, всего лишь дрались. И всё же силы и воля – странные ресурсы, возобновляющиеся буквально из ниоткуда. Потому и Влас, и Варя, и Шерлок, и, наверное, весь педсостав были в полной уверенности: они переживут эту смену, и отправят детей домой счастливыми.

––

Варя бегала по коридору, распахивая двери комнат и призывая всех выходить на прогон. Многие из отряда ещё не успели ополоснуться после вечернего похода на море и нехотя, ругаясь, шли строиться возле корпуса.

– Да ёб твою мать, снова голову помыть не дали, – буркнул в полголоса Никита, спускаясь по лестнице.

– Ничего страшного не случится, если ты примешь душ через пятнадцать минут, – ответила проходившая мимо Варя. – А ещё с тебя двадцать слов на букву «ё».

– Всегда ж было десять, – возмутился тот.

– Не возникай, тебя уже не первый раз на мате ловят.

Никита закатил глаза, вздохнул и начал повторять уже почти заученную последовательность:

– Ёжик, ёршик, ёкнуть, ёмкость, ёлка, ёрзать, ё-моё…