В тот вечер Влас вышел из штаба очень злым: оргсостав полтора часа без пауз и перерывов как в кофемолке перетирал уставшие нервы вожатых за инцидент с травой. После планёрки он стремительным шагом направился к корпусу, и даже головы не повернул на оклик Вари. Та решила, что Влас не услышал, догнала его:

– Влас, что с тобой? Сам же понимаешь, что твоей вины тут нет ни капли.

Тишина. Нет ответа.

– Ты же знаешь Ирину. Эти все поучения были только для того, чтобы другие вожатые не расслаблялись. Но ты не из тех, кто работает в полсилы, значит, к тебе это мало относится.

Влас, не сбавив шага, посмотрел на Варю ошалело, мол, «мать, ты сама не слышала, сколько раз там моё имя упомянули»? и, дойдя как раз в тот самый момент до корпус, так резко закрыл дверь, что Варя на секунду испугалась, как бы она не слетела с петель и не сшибла саму девушку с порога.

Дыхание перехватило, и ещё на несколько секунд Варя замерла на крыльце перед дребезжащей от удара дверью. Она посмотрела вниз. Даже в рябящем свете еле живого фонаря на ступеньках и порожке были видны ошмётки синей краски, отлетевшей от косяка. И тут неожиданно, невольно, сквозь великие сопротивления разума прорезалась в голове Вари мысль, которая испугала её саму: мысль о том, что её напарник не такой псих, как её парень.

––

Настроение было замечательное: ещё бы, никаких дежурств сегодня, никаких пьянок. Только часик планёрки – и долгожданный почти полноценный сон. Варя пришла в штаб довольная, оглядела собравшихся вожатых, не нашла среди них Власа и села рядом с напарником.

– Ты тоже сегодня спишь нормально? – усмехнулась Варя, толкнув Шерлока в плечо.

– А то. Сам рад. По графику на нашем этаже сейчас Настя Борисова.