Стрелять из пулемёта!

Восторг!

На полу бетонного укрытия, в котором прохладно даже несмотря на жаркий день, стоит несколько ящиков, в которых укутанные в промасленную коричневую бумагу мирно лежат крупные патроны.

– Ну-ка, дай-ка, – теснит меня плечом Олег и, схватившись за рукоятки двумя руками, некоторое время водит стволом по сторонам, словно выискивая цель. Большим пальцем отщёлкивает что-то, бросает через плечо: "Сохраняйте спокойствие", – и начинает стрелять!

Та-та-та-та-та!

Размеренно выкрикивает машина, и здоровенные гильзы выпрыгивают в воздух. Звона их падения совершенно не слышно, потому что мы буквально оглохли от грохота и волнения. Олег направляет вздрагивающий ствол в сторону леса, и стволы деревьев разлетаются на крупные щепки. Затихает на секунду.

Переводит дуло на море, и вот уже на воде вздымаются высокие блестящие фонтанчики.

Наконец, последний патрон, скрывшись в стволе, вылетает из него огненной вспышкой и пулемёт замолкает.

– Просто охренеть! – кричит в нашу сторону Олег. Лицо у него красное, а руки дрожат. – Не зря, получается в армии служил!

Гриша, словно выброшенная на берег рыба, беззвучно и широко открывает рот, видимо, хочет вернуть слух, а я озабоченно озираюсь вокруг, проверяя, не сбежался ли кто на звуки нашего представления.

– В армии же что?! – продолжает кричать Олег, – в армии в основном теория! Тут вот так будет, там вот так… Ну, в лучшем случае, дадут из автомата несколько раз пальнуть и кинуть бутафорскую гранату. Дорого, видите ли, на настоящих боеприпасах учиться.

– Зато тут оторвался, – говорю я, и он живо кивает, выпучив глаза. Видно, что очень доволен.

Наконец, чувство ориентации в пространстве приходит в норму, и мы решаем не нырять в темень укрытия, ожидающую нас за дверью, а сначала обойти гору вокруг, сколько получится. Осмотреть местность.

Движемся по бетонному полу в сторону моря и оказываемся на большой смотровой площадке, часть которой укрыта сверху естественным каменным козырьком. В самом конце замечаем что-то темное и квадратное, решаем подойти и осмотреть поближе. Вскоре становится понятно, что это кресло. Большое кожаное кресло, развёрнутое в сторону моря. Я делаю ещё несколько шагов и вижу, что в кресле сидит человек…

Его тело практически высохло, глазницы пусты, но густые чёрные волосы все ещё крепко сидят на черепе. Кости бывших пальцев обильно нашпигованы крупными золотыми перстнями. Одна рука, в которой зажат блестящий военный пистолет, лежит на груди, а вторая, высохшей палкой опускается вниз, где, словно шкура медведя возле камина, лежит нечто в прошлом бывшее немецкой овчаркой.