— А второй?

— Поклянись, что отпустишь живого!

— Отпущу. Вот тебе крест!

Парень сразу оживился. Облегченно вздохнул:

— Тогда скажу. Может, на душе легче станет, а то носишь это как камень на сердце! Но никому не говорите, что от меня узнали… Видели во дворе собачью будку? Между конюшней и амбаром… Это и есть вход в тайник! Под будкой глубокий подвал, а в будке — собака… Поняли?

— Поняли. А еще где?

— Есть еще в лесу. Версты за две отсюда, в урочище Журавли. Напротив родника в чаще тайный погреб… Но тот для зимы.

— Ясно. Как тебя звать?

— Минка…

— Ну, вот что, Минка: если не врешь, не утаиваешь, мы тебя отпустим. Хотя, по правде говоря, все Чернобаево отродье заслуживает висеть на одном суку. Веди нас к будке!

5

5

Минка унял рассвирепевшего пса и запер его в амбар. Оттащил будку в сторону. Под ней оказалась искусно сделанная ляда.

— Тут, — сказал Минка и, испуганно оглядываясь, не видно ли кого из людей Чернобая, отступил за угол амбара.

Звенигора с Романом подняли тяжелую ляду, стали на колени, заглянули в погреб. На них пахнуло сырой землей и плесенью.

— Стеша! — тихо позвал Арсен, все еще не веря, что здесь может быть сестра. — Стеша! Сестричка!

Вокруг него сгрудились товарищи и односельчане, которые прибыли с ним. Все затаили дыхание.

Из погреба донесся тихий шорох, послышалось шуршание соломы.