ЭПИЛОГ
ЭПИЛОГ
Любви хотелось даже больше, чем жить. Плотской любви, которой она когда-то стыдилась, затем ненавидела, но вожделела, а после, познав любовь того, кто стал отцом ее ребенка, приняла, как принимают судьбу своей святой...
Клинок мелькнул... и пропал под песком, поглощенный Пустыней, как и тело того, кто когда-то владел этим клинком, держал его в руках, чтобы беспощадно убить. Пустыня щадила – она могла исхлестать, разодрать плоть до кости, убить и потерять под собой, как делала это с десятками тех, кто приходил за ее Братом сюда, надеясь отомстить. Но эту женщину Пустыня не трогала – щадила. Словно чувствовала, понимала – у нее есть права на того, кого Пустыня вот уж десять лет оберегала от смерти от руки ему подобных. Так любящая и любимая старшая сестра чувствует сердцем, когда в жизни ее любимого и любящего брата появляется ЕГО женщина. Эту женщину Пустыня помнила. Она помнила ее кровь – кровь, пролитую в день, когда ее впервые изнасиловали крестоносцы. Кровь девственницы, вступившей на путь судьбы своей святой...
Та, которая вступила в эти пески когда-то монашкой, невинной и наивной, преданной единоверцами, но не потерявшей собственной веры, шла за своим супругом. Ее послал тот, кто имел право призвать Отшельника с пути его джихада, что бы он там себе не возомнил. Ее послал отец! Она не очень верила, что этот крепкий старик умирает. Однако он сказал: «Дочка, времени осталось мало. Верни мне моего сына!» И она пошла. Сначала – в Каир, чтобы найти того, кто сейчас держит ее под руку, помогает идти, несмотря на сопротивление ветра. И это называется – Пустыня щадит?!
Большой, невероятно сильный, считающий себя по праву другом ее мужа, великан с железными браслетами, обхватившими плечи, он шел и бормотал о том, как им повезло. «Гиблое это место, сестра! Еще ни один гашишшин не дошел до его убежища, а желающих, поверь, было ох как много! Каждый выкормыш Нового Аламута хочет отомстить