Креститель охнул и ослабел телом.

Глава сорок вторая

– Открой мне память!– повелительно прохрипел Моисей. – Я видел порой, во сне какие-то смутные картины из давнего прошлого, но никогда не придавал им значения.

– Ещё бы – твоя вторая жизнь мало походит на первую.

– А что было в первой?

– Кровь и смерть твоих соратников, которых ты обрекал на смерть.

– Говори, человек, говори. Я словно у глухой стены и не могу найти вход.

– То, что ты увидишь за стеной, тебя не обрадует.

– Пускай так, но я хочу знать.

Астролог сел на колодку, из которой торчала голова Крестителя, пригнув того весом своего тела ниже к каменному полу, негромко заговорил, внимательно поглядывая по сторонам:

– Вот день и час, когда царь царей, раскрашенный, как Озирис, сидя на высоком троне, что стоял на широкой ладье, медленно проходил по дворцовому каналу, затенённому с двух сторон деревьями, в ту сторону, где его ожидали толпы придворных и посланники далёких царей. Люди, при виде фараона, опускались на колени, считая его воплощением Озириса. Опускались на колени со слезами счастья на глазах и приветствовали владыку. Ты стоял внизу, на палубе ладьи по правую руку царя царей, двадцатилетний красавец и любимец египетских женщин, царя и друг Латуша и страдал от того, что взоры людей были обращены не на тебя, а на раскрашенное ничтожество – так думал ты. По твоему лицу катились слёзы. Ты истово хотел власти. Внимание красивых женщин двора тебя уже не волновало. Я был кормчим на той ладье и видел твои замыслы уничтожить того, кто любил тебя и поднял до себя.

Ладья, сопровождаемая чудесной музыкой, прошла между берегов канала, полных ликующей толпы людей и остановилась в той части парка, куда имели право доступа только родственники царя, ты – Моисей, и я– астролог.

Мы начали пировать.

Я приблизился к царю и рассказал владыке о твоих мыслях и заметил, как насторожилось у тебя лицо. Ты понял, что я говорил о тебе. Царь, смеясь, принял из корзины сочный плод, поцеловал его и протянул слуге.

– Дай Моисею…Успокойся, Латуш. Ему на трон путь закрыт. Народ никогда не возложит урей на голову иудея. – Царь вновь улыбнулся визирю, то есть, тебе, и сказал: – Стань его сокровенным другом. И удержи его руку, если он захочет убить меня.

– Владыка, ты его подозреваешь?

– Нет, я его люблю. Но в последний год – с того дня, как ты появился при дворе – мои кравчие, которые пробовали моё вино, стали куда-то исчезать.

Царь, весело мигая мне глазами, откинулся на подушки и, хлопая в ладоши, сказал:

– Их кто-то отравил, как собак. Последний издох сегодня утром.