– Могу ли я верить словам Понтия?

Латуш утвердительно кивнул головой.

– Да, прокуратор сделает всё, чтобы схватить дезертира до Пасхи.

– И ему это удастся?

– Нет.

Антипатр шумно вздохнул. Он не хотел выполнять просьбу прокуратора. И не потому что он – царь – вдруг возлюбил крестителя, его угнетала необходимость подчиниться воле римлянина.

Астролог из-под ресниц внимательно следил за лицом Антипатра. Тот поднял голову.

– Неужели Иуда спасётся?

– Он погибнет, если погибнет Креститель.

– Как же это будет?

– Не знаю, царь, но я вижу его конец после смерти пророка.

Антипатр вскочил на ноги, крикнул сотника. И едва тот вбежал на террасу, царь, указывая на него пальцем и боясь раздумать, крикнул:

– Немедленно трёх коней! Мы едем в крепость Машерон!

– Государь!– умоляюще воскликнул Кондатий, понимая, что наступает смертное время для Иоанна Крестителя, – уже поздно, скоро ночь. И не лучше ли отправиться в крепость завтра утром?

Антипатр насмешливо хмыкнул и довольный тем, что он –царь – мог показать свой твёрдый нрав, с деланным равнодушием сказал:

– Быстро коней или вместо одной головы сегодня ночью слетят с плеч две.

И он, счастливый от удачной царской шутки, рассмеялся.

Спустя несколько минут, по улицам Тибериады проскакали трое всадников. Часто меняя загнанных коней в деревнях и городах, царь и его спутники ночью добрались до пограничной крепости Машерон, которая давно была тюрьмой владыки Галилеи и Переи.

Кондратий с факелом в руке подошёл к воротам, ударил мечом по медному гонгу, назвал пароль и крикнул:

– Быстрей, государь ждёт!