Однако в этом деле была одна особенность, а именно то, что привязанность, которую он питал к ней, рождалась, скорее, от ее сильной воли, нежели от его собственных чувств, о чем свидетельствовал тот факт, что, пока он был рядом с ней, так сказать, в круге ее влияния, ее власть над ним была несомненной; но как только он исчезал из ее поля зрения, его мысли возвращались в свое первоначальное русло, и старые язвы начинали кровоточить. Как бы ему ни удавалось днем овладеть своими чувствами, ночью они возвращались, и от постоянных и мучительных снов, которые они приносили, он не мог найти спасения.

По крайней мере четыре ночи из каждых семи, с того момента, как он закрывал глаза, и до того, как открывал их утром, ему казалось, что он снова рядом с Анжелой, при всевозможных обстоятельствах, разговаривает с ней, гуляет с ней, встречается с ней внезапно в людных местах или на званых обедах… всегда с ней и ни с кем другим. Наконец, бедный Артур начал задаваться вопросом, не покидает ли его дух тело во сне и не отправляется ли на поиски Анжелы, более того, поиски бесплодные? Или это была всего лишь фантазия? Он не мог сказать точно; но, во всяком случае, это был факт, и трудно было сказать, огорчало ли это его в большей степени, или радовало.

Время от времени он впадал в задумчивую меланхолию, которая длилась день или два и которую Милдред никак не могла развеять. На самом деле, она довольно скоро поняла, что единственное, что ей остается, — это оставить Артура в покое. Он страдал остро, в этом не было никакого сомнения, а когда страдает любое животное, в том числе и человек, его лучше оставить в одиночестве. Больной или раненый зверь всегда выходит из стаи, чтобы выздороветь — или умереть.

Когда Милдред видела его в таком состоянии душевного опустошения, она качала головой и вздыхала, ибо это говорило ей, что она как никогда далека от золотых ворот своего Эльдорадо. Как уже было сказано, у нее была очень сильная воля, и, даже если бы он сам того не пожелал, она могла бы выйти за него замуж в любой день, но, как ни странно, она была слишком добросовестна в этом вопросе. Она твердо решила, что не выйдет за него замуж, если не будет совершенно уверена, что он любит ее — и до сих пор твердо придерживалась этого решения. Каковы бы ни были ее недостатки, Милдред Карр в полной мере обладала благородным бескорыстием, столь свойственным ее полу. О себе и о своей репутации она, в общем-то, не думала, а вот об окончательном счастье Артура заботилась и весьма.

Однажды вечером — это был один из черных дней Артура, когда у него случился очередной приступ того, что Милдред называла «Ангельской лихорадкой», — они вместе гуляли по саду. Артур молчал, засунув руки в карманы и держа трубку во рту, а Милдред, чтобы развлечься, напевала какую-то мелодию; когда они подошли к ограде на краю обрыва, Артур перегнулся через нее и вгляделся вниз.