Хорошо, что на мне был доспех.

Без него я бы размозжил себе голову и переломал позвоночник. Удар был чудовищный. Такой, что затрещала древесная кора.

Я рухнул вниз, на корни, и не сразу пришёл в себя. Сначала поднялся на четвереньки и постоял так немного, чтобы сориентироваться в пространстве. Рука нащупала на земле связанные в узел золотистые шнурки.

Мысли сразу вернулись к Зойту, и злость не заставила себя ждать.

Я скомкал шнурки, сунул их в карман и пополз в сторону озера. И только когда почувствовал, как больно врезаются в колени острые камни, то понял, что доспеха на мне больше нет. Он защитил меня в последний раз и исчез.

Это был конец.

Конец всему.

Я полз по берегу на четвереньках, еле двигая телом. Без ратника, без высоты, без доспеха. Осталось потерять жизнь — и будет полный набор. Хотя жизнь мне нельзя было терять: если я подохну, то не вытащу брата из Гнездовья.

Пелена перед глазами чуть рассеялась, я поднялся на ноги и шатающейся походкой продолжил движение к озеру.

— Сьюн! — Я позвал ратника, обращаясь к ней с помощью телепатии. — Сьюн! Ты слышишь? Сьюн, отзовись! Скажи, что мой череп полон дерьма! Сьюн!

Ноги подогнулись, и я снова упал на четвереньки, но своего движения не остановил, как не прекратил и призывы. Правда, уже шёпотом:

— Сьюн, ты слышишь? Отзовись…

Так я полз и полз, пока хватало сил. Порой останавливался и переводил дыхание. В конце концов, я всё же нашёл в себе волю, чтобы снова подняться на ноги.

Когда до воды оставалось метров тридцать, я остановился и оглядел берег. Он был пуст.

Ни веверы, ни мёртвого зарглока, ни профессора.

Ни Сьюн…

Только спокойная гладь озера мерцала сиреневой плёнкой яда, мирно колыхала льдины и встречала рассвет.