Торговлишку открыл – фи! Все благородное население поста за животики взялись: гвардейский офицер – и не постеснялся лавочником стать… А у Ландсберга все по закону, все честь честью. Не обвесит, не обманет, не нагрубит – ни сам, ни приказчики его… Второй магазин открыл, да с таким ассортиментом, что не хочешь, да зайдешь – потому как у других коммерсантов, бывших арестантов-майданщиков, умишка не хватало заказать для народа интересное да потребное. Одни топоры да вилы с карамельками…

И пошел ведь в гору с торговлей! Глядь – а Ландсберг уже над магазином флаг поднял самого крупного на Дальнем Востоке торгового дома «Кунст и Албертс». Стал, выходит, их полномочным представителем на Сахалине.

Обыватели оглянуться не успели, а над резиденцией Ландсберга еще флаги заполоскались: Приморского пароходства и КВЖД. Стал пайщиком и акционером там и там.

Идет подписка на благотворительные взносы – и Ландсберг тут как тут! Слава богу, что не лезет верхние строчки занимать – снизу скромно подпись ставит. Зато суммы такие на благотворительность дает, что сам губернатор вынужден был ему замечание сделать: нехорошо, мол, господин коммерсант, величиной своих взносов честных чиновников в краску вгонять. Пусть те больше пропивают и в карты проигрывают – все равно как-то нехорошо-с!

Ну, сама каторга его не любила – это понятно. Потому как из грязи, да в князи. Такой же убивец, как все – и не камере. И не спился при этом, не проворовался, не стал как все. Слушок даже по секрету передали Агасферу: кто-то подсказал «каторжанской головке» испытание Ландсбергу устроить варнацкое: подвести «выскочку» либо под поимку и петлю на шею по приговору, либо под ножи варнацкие за отказ «обчеству». Якобы поручили Ландсбергу самого вредного на каторге вертухая в засаду арестантскую заманить.

А с каторгой не шутят: либо выполняешь ее испытание и под суд идешь, либо не исполняешь – тогда каторга сама приговор выносит и на ножи ставит…

Как он выкрутился – никто толком не знал – но выкрутился! Потому как умный…

Агасфер даже поерзал на своей полке-ящике: как бы расспросить Ландсберга, чтобы не обидеть человека? Однако придумать ничего не смог.

Рассказывали Агасферу, что литератор Чехов, всероссийская величина, на остров приезжал. Все осмотрел – дозволили ему все-таки! В книжке потом описал Сахалин. А пока тут был – ни к кому обедать не пошел, даже к губернатору – а у Ландсберга три часа просидел!

Агасфер и сам не заметил, как за размышлениями на него навалилась дремота. Уснул, покачиваясь на неудобной полке.