Она посмотрела на Катона. - Он умирает. Как и эти люди и другие снаружи. Так много мертвых … Это моя вина …

- Ты больна? - сказал Катон. - Это чума?

Она кивнула и попыталась заговорить, но ее язык издал сухой щелкающий звук, превративший слова в бессвязное бормотание. Разочарованная, она подняла руку и указала за его спину. Катон обернулся и увидел бурдюк с водой, свисающий с железного крюка рядом с дверцей загона. Он подошел к нему, потянул за пробку и поднес мундштук к губам Клавдии. Она сделала несколько жадных глотков, струйка воды вырвалась из уголка ее рта.

- Так лучше. - Она слабо улыбнулась. - Это я принесла сюда эпидемию. После того, как я ухаживала за тобой. Все эти люди погибли из-за меня. - Ее глаза увлажнились. - Из-за меня.

- Это не твоя вина, - настаивал он. - И они взяли тебя в заложники.

Она закрыла глаза и вздохнула, затем нахмурилась и протянула дрожащую руку к его лицу. - Что случилось с твоим глазом?

- Я расскажу тебе позже, - настойчиво сказал Катон, поскольку теперь он услышал звуки сражения более отчетливо. Бой передвинулся ближе. - Слушай. Мы здесь, чтобы спасти тебя. Мои люди пробиваются в долину. Они скоро дойдут до нас. Но разбойники могут попытаться использовать тебя, чтобы сбежать, или убить тебя. Мы должны их остановить. Я и Аполлоний. - Он передал бурдюк ей в руки, погладил ее щеку и кивнул на мальчика. - Позаботься о нем.

Он повернулся, вытащил кинжал и занял позицию напротив входа вместе с Аполлонием. Оба они ждали, внимательно прислушиваясь к нарастающим звукам криков и лязга оружия. Они слышали шаги, приближающиеся на бегу, женщины и дети, тревожно плачущие, и безошибочный звук подбитых калиг римских ауксиллариев несколько поодаль. Когда Аполлоний открыл было рот, чтобы крикнуть, Катон отчаянно покачал головой и прошипел: - Нет!

Но было уже поздно: сдавленный крик сорвался с губ агента. Он зарычал на себя за свою глупость и поднял кинжал, готовый к драке. Снаружи послышался быстрый обмен мнениями, затем звук приближающейся группы разбойников и раздался приказ открыть загон. Катон прижался к столбам и не двигался, на случай, если какое-нибудь движение выдаст его через щели в заборе. Зазвенела цепь, и мгновение спустя дверь, высотой не более полутора метров, распахнулась наружу.

- Убейте их, - приказал голос. - Убить всех заложников.

Бандит, вооруженный копьем, пригнул голову и переступил порог. Аполлоний тут же вонзил свой кинжал между лопаток человека, и тот рухнул на колени, словно жертвенный вол, сшибленный мощным ударом молота. Катон выхватил копье из его рук и развернул его так, что острие теперь было обращено к открытому дверному проему. Он увидел пару фигур, присевших на корточки, чтобы увидеть, что случилось с их товарищем, и воткнул в них копье, чувствуя, как оно попало в цель, а затем вырвал его обратно, прежде чем какой-либо из разбойников успел схватить древко.