Некоторое время спустя он поделился «секретом бодрости» с настоятелем одного из христианских монастырей. Абиссиния, нынешняя Эфиопия, выступала в то время центром христианства и оплотом Византии в бассейне Красного моря. Монахи по совету своего настоятеля стали попивать «отвар Калдима» перед совершением ночных молитв. И впоследствии назвали его кагвой. Употребление кагвы вошло в обычай не только у монахов, но и у погонщиков караванов, часто останавливавшихся на отдых у стен этого монастыря. С ними зерна кофе и попали в Йемен, где его и стали культивировать.

Из Йемена кофе шагнул в Хиджаз, в Макку (Мекку) и Мадину (Медину), оттуда – в Египет, а через него – в Константинополь и дальше в Европу. С течением времени кофе в Европу начали доставлять из Мохи напрямую, минуя Египет и Турцию, морским путем, вокруг мыса Доброй Надежды. Это сразу же отразилось на суммарных таможенных сборах турецких властей в Египте.

Долгое время посещать «кофейные террасы» в Йемене чужеземцам запрещалось, строго-настрого. Вывоз из страны кофейных кустов и даже сырых, только что собранных кофейных зерен карался смертью. История сохранила имена людей, решившихся все же сделать это. Первым среди них в сводах «аравийской старины» фигурирует индус-мусульманин Хазрат Шах Джамар Мазарби. Возвращаясь из паломничества в Святые земли ислама, он умудрился как-то раздобыть в одном из йеменских портов семь сырых, только что собранных зерен, и тайно пронести их на судно, минуя таможенный досмотр. Вернувшись в Индию, «посеял» эти зерна на Чандрагирских холмах в Картанаке.

Первым европейцем, кто известил Старый свет о кофе, историки называют Проспера Альпина, жителя Падуи. В 1580 г. он в составе миссии консула Венецианской республики побывал в Египте, где и попробовал напиток из зерен кофе. Кофе в Европу завезли венецианцы, в 1614 г. (в Венеции, к слову, открылась и первая в Европе кофейня).

За пределами Аравии первыми заведениями, где посетителям стали предлагать кофе, были несколько маленьких ресторанчиков на Старом рынке в османском уже Константинополе. Кофе так «развязывал языки» туркам, доносили султану фискалы, что они, ничтоже сумняшеся, несли уже, невесть что, и о самом султане, и о его деяниях. И тогда султан Мехмед, как гласят предания, решил лично убедиться в правоте молвы людской насчет «будоражущего ум и язык напитка», пришедшего из Аравии. Инкогнито, переодевшись в платье простолюдина, наведался в два таких ресторанчика. То, что он там увидел и услышал, – «свободные нравы, вольные речи и нелецеприятные высказывания по адресу самого султана», – повергли его в шок. И он распорядился кофе в его империи нигде не предлагать, и «рассадники вольнодумства» не плодить. Однако кофе сделался напитком настолько уже популярным, что «изъять его из жизни» горожан, как того возжелал султан, не представлялось возможным. Не помогли исполнению повеления султана ни аресты любителей кофе, ни даже сбрасывание их в море в завязанных мешках (история кофе, оказывается, знала и такое). В силу сложившейся ситуации и по настоятельной просьбе горожан запрет на употребление кофе пришлось отменить.