Со временем сражение это обросло множеством легенд. Одна из них гласит, что спасти Высокочтимую Мекку, родной город Мухаммада, Посланника Аллаха, помогли птички абабиль, «мстители Господа», стаями налетевшие на воинов Абрахи. Камни, что они несли в своих клювах и лапках, и роняли на абиссинцев, а также «перья их острые, как стрелы», что сбрасывали они на них, и повергли, дескать, «пришельцев незваных», и «обратили их вспять». В ущелье, где Абраха со своим войском попал в засаду, действительно, гнездилось много птиц. И когда там развернулось сражение, то тучи их, покинув гнезда, буквально закрыли собой солнце. Стаи этих птиц и град камней, валившихся на головы воинов Абрахи со склонов ущелья, и породили легенду о «крылатых спасителях Мекки».

В другом сказании приветствуется о том, что когда Абраха стоял станом неподалеку от Мекки, то обрушился вдруг на войско его «град там дотоле невиданный», да такой крупный, что воины Абрахи «страдали от него как от камней, пущенных в них из пращей вражеских». «Чудище же абиссинское», белый боевой слон Абрахи, на котором он торжественно выехал из Сана’а’, «никак не хотел двигаться вперед, в направлении Мекки, как его к тому не принуждали». Прорицательница, сопровождавшая Абраху в походе, «усмотрела в этом дурное предзнаменование» (48). Действительно, удача отвернулась от Абрахи; и произошло это буквально на пороге Мекки.

Упоминают предания и о том, что так же, как слон, вел себя и Махмуд, верблюд Абрахи. «Как только его поворачивали в сторону Мекки, он тут же опускался на колени, и не сходил с места». Если же разворачивали в любую другую сторону, то сразу исполнял, что приказавыли, давая знать, тем самым, что нашествие на Мекку ничего хорошего Абрахе не сулит.

«Нечестивец Абраха, покусившийся на Достопочтимую Мекку», возвратился в Сана’а’, «битым и опозоренным». Ка’абу, как страстно желал того, «не пленил». Большую часть войска потерял. Помимо мук душевных, его «терзали и рвали на части» боли физические. Пораженный болезнью неизлечимой, он вскоре скончался. Тело этого человека, «пошедшего с мечом на Мекку», разлагалось так быстро, пишет знаток арабской древности Хишам ал-Калби (ум. 820), что «сгнивавшие части отваливались прямо кусками». Когда те из воинов Абрахи, кто выжил в этой кампании, входили в Сана’а’, то сам он, по свидетельствам очевидцев, неспособный уже передвигаться и уложенный на носилки, походил на «общипанного ципленка».

Рассказывая о походе Абрахи на Мекку ал-Калби сообщает следующее. И поставил Абраха ал-Ашрам храм в г. Сана’а’, кафедральный собор Ал-Калис, из «мрамора и прекрасного позолоченного дерева», и известил царя Абиссинии: «Возвел я для тебя церковь, подобной которой никто никогда не строил. И не оставлю я арабов [в покое], пока не отвращу их паломничество от святилища, к которому они его совершают». Прослышал об этом храме, продолжает ал-Калби, и «один из тех, чьей властью переносятся священные месяцы». И послал двух сородичей своих в Йемен. Велел им отправиться в храм и «испражниться там», что один из них и сделал. Когда узнал об этом Абраха, то страшно разгневался, и поинтересовался: «Кто осмелился на это?». Ему ответили: «Кто-то из тех, кто поклоняется Ка’абе». И тогда выступил он в поход на Мекку, «со слонами и эфиопами». «И случилось с ним то, что случилось» (49).