Я вынужден был сменить трех лошадей, потому что зима выдалась суровой и бедным животным приходилось не легко. Часто шел снег, а дороги так обледенели, что копыта лошади то и дело выбивали искры. Я с благодарностью вспоминал сэра Сигизмунда: подаренный им подбитый мехом плащ спасал меня от порывов пронизывающего северного ветра. Передвигался я в основном ночью, ибо останавливаться в придорожных тавернах и на постоялых дворах было для меня небезопасно.

Думаю за эти непогожие месяцы я побывал едва ли не во всех графствах Англии, переезжая из одного крупного поместья в другое с рекомендательными письмами, которыми снабжали меня гостеприимные хозяева. Все, что я слышал за это время убедило меня в одном: вся страна враждебно относилась к проводимой королем политике. Люди не могли понять, как может монарх, избранный народом претендовать на власть, граничащую с деспотизмом и испытывали горечь при мысли о том, что меньше, чем за десять лет его правления Англия из великой державы превратилась в третьеразрядную страну.

Однако Джон Уорд был прав, когда говорил, что нам необходим вождь, руководитель, который сумел бы объединить всех недовольных и, используя силу общественного мнения, вынудил бы упрямого короля изменить политику. Однажды я обсуждал эту проблему с молодым сквайром, небольшое поместье которого располагалось на южной окраине Хертса. Он очень близко к сердцу принял высказанные мною идеи и заявил, что мне просто необходимо встретиться с «неким выдающимся человеком», который, по его мнению, вполне мог бы претендовать на роль нашего руководителя.

Был уже конец февраля. Под пронизывающим ветром мы с моим спутником ехали по главной дороге, ведущей в Сейнт Олбанс. Впрочем, скверная погода имела и свои преимущества, ибо многочисленные путники, которых мы обгоняли, не обращали на нас никакого внимания, стремясь скорее добраться до жилья. Впереди, уже маячил шпиль церкви Святого Михаила, и я начал волноваться, но мой спутник ободряюще кивнул мне головой и у каких-то ворот свернул на боковую дорогу. Примерно с милю мы ехали по нерасчищенной от снега аллее, пока наконец не увидели длинное красивое здание с башенками и многочисленными каминными трубами. Из некоторых вился веселый дымок.

- Горхэмбери, - произнес мой проводник, будто название усадьбы могло объяснить мне все.

Хозяин дома был весьма любезен и почти сразу же принял нас в библиотеке своего обширного дома. Когда мы вошли, он сидел за письменным столом, заваленным бумагами и что-то быстро писал. Он немедленно встал и, поклонившись моему спутнику, вежливо поздоровался с нами. Голос у него был звучный и на редкость приятный.