Снорри стал кричать в ответ про инеистых йотунов Нифльхейма, что будут отсекать у соперника конечность за конечностью ужасными ледяными топорами.

– Боги услышат его вопли! – верещал Снорри, возводя к небесам пустые глазницы. – Он – гной из задницы Раздирателя Трупов, и да будет низвергнут. Я взываю к тебе, Один! К тебе, Всеотец! Убей его на месте! Убей!

Он наставил на Иеремию волчий череп, и на миг я задержал дыхание, готовясь увидеть, как чокнутый епископ валится замертво на землю.

Но он не упал.

– Я жив! Жив! Жив! – торжествующе провозгласил Иеремия. Он снова приплясывал, и бараний череп трепыхался на крюке его посоха. Продолжая кричать, он подошел к Снорри еще ближе, совсем близко. – Пусть черви пожрут нутро твое и свиньи питаются твоим мясом! Пусть тараканы гадят на язык твой! Проклинаю тебя во имя Отца, приговариваю тебя именем Сына и изгоняю из числа живых властью Святого Духа!

С последними словами он выбросил вперед посох, резким движением проведя его над головой и нацелив на Снорри. Думаю, он просто собирался направить на колдуна бараний череп, но сила замаха была таковой, что увенчанный рогами череп слетел с посоха и ударил язычника-чародея в грудь. Снорри отшатнулся, скорее от неожиданности, чем от удара. Но, покачнувшись, он выпустил из руки поводок, и собачонка, радостно затявкав, помчалась прямиком к Иеремии, удивленному не меньше своего соперника.

– Я победил! – взвыл епископ, не способный скрыть изумления. – Бог победил! Язычник посрамлен!

Иеремия и вправду победил. Снорри отступил и вместо того, чтобы послать в ответ собственное проклятие, наклонился и стал шарить в поисках своего поводыря. Но собачонка покинула слепца и побежала к чокнутому епископу, радостно кудахтавшему от смеха. Похоже, именно предательство псины разозлило наблюдающих норманнов. Они знали, что успех на их стороне, но торжество Иеремии над Снорри уязвило их гордость. Ворота вновь распахнулись, и на дамбе появился поток воинов, тогда как другие спрыгивали со стен. И почти на каждом из этих воинов была серая волчья накидка ульфхеднар.

– «Стена щитов»! – вскричал я, и боль пронзила голову. – «Стена щитов», живо!

Хотя снадобье из белены и затуманило Иеремии сознание, но не настолько, чтобы он не обратился в бегство, увидев приближение вражеских воинов. Епископ устремился к нам, а собачонка скакала рядом с ним.

– Господин, камень Давида! – пропыхтел он, подбежав ближе. – Бросай скорее камень! Ради Бога живого, бросай камень!

Копнув землю носком сапога, я нашел камешек, видимо осколок от древней римской кладки. Я поднял его, стараясь не обращать внимания на колющую боль в голове, и швырнул камень в сторону врага.