Войны за независимость были первыми крупными войнами на суше, которые происходили в Индиях с середины XVI века. Это были гражданские войны со всеми присущими им сложностями и жестокостью и были очень схожи с теми кровопролитными войнами, которые последовали за завоеванием Перу. Армии были маленькими – даже крошечными – по отношению к обширным, пугающим просторам, на которых они действовали. У обеих противоборствующих сторон было некоторое количество дисциплинированных регулярных войск и убежденных добровольцев. Почти все сражавшиеся были американцами. Изначально Морильо привез свои регулярные войска из Испании, но его люди были перебиты, или умерли, или дезертировали, и их заменили местные новобранцы. Лишь несколько сотен полуостровных испанцев сражались при Аякучо. Рядовые солдаты с обеих сторон были в основном незажиточные белые, индейцы, метисы, связанные со своими лидерами полуфеодальным подчинением; одни пришли под нажимом, другие были движимы классовой завистью или надеждой на поживу. Их преданность была ненадежной, что естественно, учитывая то, что платили им далеко не регулярно; часты были бунты и дезертирство. Королевские армии, как можно было ожидать, в этом смысле страдали больше, чем мятежники, особенно ввиду того, что американцам не нравилась официально поддерживаемая дисциплина, которую требовали соблюдать испанские офицеры. Тому, что Сан-Мартин с легкостью занял Лиму, сильно способствовало то, что на его сторону перешел батальон регулярной армии, который Морильо – а он не мог без него обойтись – послал туда для подкрепления армии вице-короля; но вскоре после этого взбунтовался, в свою очередь, республиканский гарнизон в Кальяо, состоявший из аргентинских солдат. Войска были особенно склонны к бунту или дезертирству, когда их призывали служить вдали от дома. Боевой лозунг, который дали им их командиры, был обычно «За родину!», но их патриотизм носил местный характер, а их верность была верностью a la patria chica (малая родина). Они могли драться как тигры, когда ими хорошо командовали, и этот конфликт породил некоторых замечательных командиров. Среди них, особенно на стороне короля, были профессиональные военные, которые воевали, потому что им за это платили, потому что это был их долг; гораздо большее их число с обеих сторон, но особенно на стороне мятежников, были местными вождями. Некоторые, как Боливар, воевали в присущей им интеллектуальной манере и с эмоциональной силой, размахивая, так сказать, саблей в одной руке и «общественным договором» – в другой. Но гораздо больше было тех, которые воевали, как это делали их предшественники сначала во время Конкисты, затем в битвах при Лас-Салинасе (1538) и при Чупасе (1542), чтобы создать свои вице-королевства. Конкистадоры достаточно часто оставляли без внимания желания короля, которого они почитали, но которому не подчинялись. Король, в свою очередь, принимал какие только мог меры к тому, чтобы усмирить своих чересчур могущественных подданных. В середине XVI века король через своих чиновников в целом брал верх. Вице-короли и oidores получили от конкистадоров бразды правления королевствами, которые те завоевали. В начале XIX века преемники конкистадоров взяли свой запоздалый реванш и выставили чиновников вон. Результатом, что вполне предсказуемо, стал хаос. Конкистадоры сражались друг с другом так же ожесточенно, как они сражались с Атауальпой или Манко Инкой. Освободители и их преемники расстреливали или изгоняли друг друга так же легко, как воевали с вице-королями. Боливар, как и Сан-Мартин, избежал убийства, но оба они умерли, будучи отстраненными от власти. Почти каждую страну в Испанской Америке в 1820-х годах раздирали гражданские войны между соперничавшими caudillos. В некоторых из них единственно возможным выходом было отделение от империи; в других – диктатура. Испанская Америка была действительно теперь свободна.