Но ничего этого не случилось. А всё – по единственной причине: из-за «странного» поведения Пуришкевича, который, «положив руку на плечо» городовому, заявил, что так, мол, и так, братец, убили мы «злейшего врага царя и России» и «стреляли сейчас по нем». Но на вопрос депутата: не выдаст ли он их? – служивый ответил: «…Если спросят меня не под присягою, то ничего не скажу, а коли на присягу поведут, тут делать нечего, раскрою всю правду. Грех соврать будет…» Так что никуда городовой не помчался, доложив о случившемся не экстренно, а несколько позднее – уже под утро.

Именно поэтому удалось избежать «дикой погони» и поисков «по горячим следам». Выигранного времени преступникам хватило, чтобы, загрузив труп, увезти его и спрятать концы в воду (в самом что ни на есть прямом смысле). Тело будет найдено через двое суток. Вот что значит «неадекватное», на первый взгляд, поведение депутата Пуришкевича…

А теперь, уважаемый читатель, спешу тебя удивить: действия г-на Пуришкевича, о которых мы только что говорили, лишь лицевая сторона медали. Ибо ещё имелась оборотная.

Взять вину на себя было не главным в действиях сметливого депутата. Главное же заключалось в другом: отвлечь городового.

Вот что вспоминал Пуришкевич:

«…Услышав от него [солдата], что стоявший на посту, на углу Прачешного и Максимилиановского переулков, городовой, приходивший осведомляться о том, почему здесь стрельба, через полчаса будет сменен другим и должен будет доложить своему начальству обо всем произошедшем в его районе во время его дежурства, приказал позвать его к себе».

«…Услышав от него [солдата], что стоявший на посту, на углу Прачешного и Максимилиановского переулков, городовой, приходивший осведомляться о том, почему здесь стрельба, через полчаса будет сменен другим и должен будет доложить своему начальству обо всем произошедшем в его районе во время его дежурства, приказал позвать его к себе».

Ф. Юсупов:

«Я покачнулся. Пуришкевич поддержал меня и повел в кабинет. Только мы вошли, пришел камердинер сказать, что городовой, появлявшийся минутами ранее, явился снова. Выстрелы слышали в местной полицейской части и послали к нему узнать, в чем дело. Полицейского пристава не удовлетворили объяснения. Он потребовал выяснить подробности».

«Я покачнулся. Пуришкевич поддержал меня и повел в кабинет. Только мы вошли, пришел камердинер сказать, что городовой, появлявшийся минутами ранее, явился снова. Выстрелы слышали в местной полицейской части и послали к нему узнать, в чем дело. Полицейского пристава не удовлетворили объяснения. Он потребовал выяснить подробности».