Гладстон не нашел вопроса, в котором мог бы солидаризироваться с избирателями. Его текущей программе не хватало блеска. Предложенная им политика строгой экономии бюджета выглядела как последнее слово полностью выдохшегося правительства. Его единственным лозунгом был «доступный завтрак», подразумевавший отмену пошлин на чай и сахар, но этого было недостаточно. Мастерство изменило ему, и Дизраэли вошел в парламент на всех парусах — его партия получила 350 мест (100 из них без борьбы). Партии Гладстона досталось только 242 места, и она отступила на задние скамьи.

Эти выборы были важны по многим другим причинам. Третьей по величине партией в парламенте стала Лига самоуправления Ирландии — ирландские националисты получили 58 мест, чем спровоцировали множество лихорадочных подсчетов в палате лордов и палате общин. Кроме того, на этих выборах голосование впервые проходило тайно. Возможно, именно этим в какой-то степени объяснялись успехи ирландцев. Некоторые наблюдатели также отмечали, что торговля спиртными напитками приносит явную пользу партии тори: если либералы и нонконформисты собираются в церквях и молитвенных домах, то консерваторы как будто закрепили за собой единоличное право на собрания в пабах. По крайней мере, так это виделось раздраженному Гладстону. Лорд Хартингтон, которого за глаза звали Харти-Тарти, сменил Гладстона в качестве лидера Либеральной партии в палате общин, а граф Гренвилл — в палате лордов. По происхождению и взглядам они были намного ближе к старой партии вигов. Многие либеральные парламентарии считали, что Гладстон излишне тяготеет к радикализму. Они были только рады избавиться от него.

Консерваторы, в течение 33 лет не получавшие в парламенте большинства, имели полное право удивляться. Но на этот раз обстоятельства сложились в их пользу. Гладстон назначил выборы в худшее время года. Инициированная Дизраэли парламентская реформа, казалось, наконец начала приносить плоды. Внутренняя организация Консервативной партии значительно улучшилась. Самой заметной фигурой в ней оставался, конечно, Дизраэли, и он не преминул воспользоваться случаем и отправить одного из своих наиболее активных противников, лорда Солсбери, в Министерство по делам Индии. Казалось, на какое-то время это всех удовлетворило. Бахвальство и запугивание вряд ли помогли бы делу. Все вопросы решались чинно и с достоинством. Дизраэли держал своих министров в подчинении не столько политикой, сколько манерами и настроем. Поначалу члены кабинета считали его обладателем недюжинного ума, но, как выразился новый министр внутренних дел Р. А. Кросс, «оказалось, что это не так — напротив, он полностью полагался на суждения коллег, а поскольку сами они вступили в должности недавно и слишком неожиданно, определенные трудности возникли даже с подготовкой речи королевы».