— Где эта еханая Еникиевка, мать ее! Чего ржешь, Обер? Вот проскочим поворот — кранты, уедем к бабушке на куличи. Не могли карту поприличней найти, еханые пентюхи!

Обер Обертфельд скалил зубы и ерзал задницей, затекшей от долгого сидения:

— Да брось ты, еще Коммунарск не проехали. Он должен быть где то впереди и справа.

Водитель вдруг ударил по тормозам:

— Мать его!

— В чем дело, Пузырь? — Кононов посмотрел вперед сквозь мотающиеся «дворники» лобового стекла и присвистнул. Посреди шоссе разворачивался танк. Обычный такой Т 72.

За ним угадывались силуэты таких же боевых машин, вперемежку с бензовозами и БМП.

— Влипли! Наверное, учения. Если, конечно, не война с империалистами… — Обертфельд надел фуражку и выглянул из кабины. С крыши за шиворот моментально полилась дождевая вода.

К нему, придерживая на боку полевую сумку, бежал солдат в белой каске и белой портупее. Судя по флажкам, которые мокро трепыхались у него за ремнем, это был регулировщик. Обертфельд услышав, как Кононов щелкнул предохранителем «Макарова», покачал головой, набросил поверх фуражки капюшон прорезиненного плаща и выбрался на асфальт. Покрытие дороги было изуродовано танковыми гусеницами.

— Вы обеспечение 249 го гаубичного полка? — спросил регулировщик, увидев в петлицах незнакомого майора скрещенные пушки. Солдатик был совсем молодой, лицо в крупных веснушках, губы его тряслись от озноба. В широко открытых глазах мигал огонек оранжевого поворотника, включенного Пузырем. Обертфельд солидно кивнул:

— Да, 249 го, гаубичного.

— Сворачиваете направо, ваш полк прошел уже час назад, товарищ майор.

Регулировщик козырнул и побежал обратно. У первого танка он остановился, достал флажки и принялся ими усиленно махать.

Из башни танка показалась голова в шлеме.

— Что ты, салага, под ногами путаешься, иди вон вперед, там «бээмпэшка» заглохла, и теперь пробка у тебя, салабон, еханный в рот! — сквозь рев танковых двигателей донесся до ушей Обертфельда крик танкиста.

— Ну, что там? — выглянул из кабины Кононов — его сразу залило потоком воды.

— Уйди… — Обертфельд, отряхивая плащ от дождя, полез обратно в кабину. Забравшись внутрь, он, поцокав языком, вздохнул: — Давай, Пузырь, поворачивай направо, на проселочную дорогу!

— Зачем, ты сдурел? Да мы там враз заблудимся! — взревел Кононов, но Обертфельд посмотрел на него как на душевнобольного:

— А ты хочешь нарушить тут движение колонн или убрать регулировщика, а потом штурмовать танковую колонну, так, что ли? — Обертфельд повернулся к водителю и пихнул его в бок: — Все! Пузырь, двигай!