Дугина назначили суфлером. Эта должность является в театре не менее важной — от суфлера требуются не только прекрасная дикция и отменный слух, но и знание содержания спектакля, идущего на сцене. А как же иначе — провалы в памяти у певцов случаются независимо от возраста. А некоторые народные артисты в принципе не способны выучить текст на все сто процентов — чем народнее артист, тем хуже у него с памятью. Но зритель не должен ни в коей мере почувствовать, что стоящий перед ним Герман или Онегин не знает, какими словами закончится его ария. В то же время сидящая в зале публика не должна слышать подсказки суфлера. И артист, и суфлирующий ему человек из будки словно разведчики в тылу врага, которым нельзя обнаружить свои истинные намерения.

Суфлер — человек незаменимый, и его отсутствие на рабочем месте может кончиться срывом спектакля. Но именно суфлер Николай Дугин умудрился подвести Владимира Атлантова на его первом выступлении на сцене Большого театра в качестве гастролера в октябре 1964 года. Давали «Травиату», дирижировал Борис Хайкин. Шел первый акт:

«Выходит Альфред в моем лице. У него маленькие фразы перед застольной песней. Я себя попробовал, голос мне отвечает. Ну, думаю, сейчас я вам налью! Все узнают, кто такой Атлантов! Поднял я свой бокал с лимонадом и впервые вышел на авансцену. Я авансцену вообще не любил и никогда на нее не выходил ни до ни, упаси бог, после. Но тут со мной что-то произошло. Пошел я к суфлерской будке и случайно увидел, что она пуста. Работал в театре суфлер по фамилии Дугин, но его в будке не было. И пока я соображал, отчего суфлер не пришел на спектакль, вступление кончилось, и я почему-то начал со второго куплета свою застольную песню. А дальше-то слова йок, их нету. Я покрылся холодным по́том: рампа горит синим пламенем, оркестр, хор, дирижер, а я на сцене заканчиваю в первой строфе песенки ее второе проведение. Что я начал петь? Что-то вроде: “Поднимем, задвинем бокалы с шампанским и сдвинем их снова с любовью, как пенится что-то в бокале…” Что-то несусветное! Наконец, хор мне начал подсказывать слова, потом начинают приподниматься оркестранты и что-то мне говорить. Кончилось тем, что кто-то из зала начал мне советовать, как свести концы с концами. Но я закончил — я сводил, разводил, наполнял, выпивал кипящую пену, и так далее. Все сделал в лучшем виде, взял верхнее си-бемоль. Должен сказать, что обрушился шквал аплодисментов. Думаю, что так публика выразила признательность за мое мужество, за то, что я сумел выйти из этого критического пике.