Называлось судно «Озэма», и на нем плыл граф де Льера со своей молодой женой. Луис многому научился за время странствий по морям и теперь сам командовал судном, хотя тут же, на палубе, с важным видом расхаживал Санчо Мундо, который по званию да и по сути дела был настоящим капитаном фелюги.

— Да, да, добрый Бартоломе, закрепи якорь получше! — проговорил Санчо, когда во время очередного обхода он очутился на носу. — Хотя сейчас ветерок легкий и погодка тихая, кто знает, чем встретит нас Атлантика, когда проснется! Во время нашего славного плавания в Катай отсюда мы шли — лучше не придумаешь, зато, когда возвращались, словно все дьяволы сорвались с цепи! Донья Мерседес, как видишь, чувствует себя на корабле как дома. А что касается графа, то никто никогда не знает, куда и на сколько он отправляется. Так что, может быть, впереди всех нас ждут слава и золото. С таким благородным капитаном не пропадешь! Надеюсь, никто не забыл запастись соколиными бубенчиками, которые в далеких странах помогают собирать доблы не хуже, чем колокола Севильского собора собирают верующих?

— Эй, любезный Мундо! — послышался голос Луиса. — Пошли кого-нибудь на фока-рей! Пусть взглянет, что там впереди на северо-западе!

Этот приказ прервал словоизлияния Санчо. Когда посланный им матрос добрался до своего возвышенного и для неискушенного глаза опасного наблюдательного пункта, с палубы спросили, что он оттуда видит.

— Сеньор граф, — доложил моряк, — весь океан покрыт парусами, словно устье Тахо, когда поднимается западный ветер!

— Ты можешь их сосчитать? — крикнул Луис. — Сосчитай и доложи!

— Шестнадцать! — отозвался матрос немного погодя. —

Нет, вот еще один маленький вышел из-за большой караки. Теперь я вижу их все — семнадцать судов!

— В таком случае, мы подоспели вовремя, дорогая! — радостно воскликнул Луис, обращаясь к жене. — Я еще раз смогу пожать руку адмиралу, прежде чем он снова отправится в Катай. И я вижу, ты тоже рада, что мы не опоздали.

— То, что радует тебя, радует и меня, — ответила Мерседес. — У нас одни интересы и одни желания.

— Милая, любимая Мерседес! Для тебя я готов на все! Твоя кротость, твоя готовность отправиться со мной на фелюге совсем меня покорили. Скоро я буду таким, каким ты хочешь меня видеть.

— Но пока, Луис, все происходит наоборот, — улыбаясь, возразила Мерседес. — И, если так будет продолжаться, скорее ты превратишь меня в бродягу, чем сам сделаешься домоседом и обоснуешься в своем родовом замке!

— Что ты, Мерседес! Надеюсь, ты вышла со мной в море не против своей воли? — забеспокоился Луис, опасаясь хоть чем-нибудь даже невольно огорчить молодую жену.