Гудрёд ответил недоумённо:

– Горм хёвдинг велел перевернуть его, так как подумал, что под ним мог оказаться клад. Но мы не нашли ничего, кроме ещё одной надписи. Мы поставили камень на место…

Он так и не понял отчаянного хохота, потрясшего драккар.

На следующее утро к умывавшемуся Халльгриму подбежал княжеский отрок:

– Чурила Мстиславич тебя зовёт, Виглавич…

– А что случилось? – спросил Халльгрим, вытирая лицо.

– Булгары, – ответил мальчишка. – Данщики. Они ведь сюда раньше ходили, не мы…

Вот уж чего никак не ожидал булгарский хан Кубрат, так это чужой дружины в подданном ему Барсучьем Лесу, синего корабля на реке и следов жестокого боя, надолго изуродовавших село…

Остановив коня, Кубрат немалое время сидел на нём неподвижно. Раздумывал – сразу пустить вниз по отлогому склону три десятка своих храбрецов в остроконечных шлемах, или обождать… Решил обождать. Он хорошо видел, что чужаков в селении было много больше.

Черноусое бронзовое лицо хана оставалось бесстрастным, раскосые карие глаза смотрели не мигая. Ветер шевелил на выбритой голове жёсткий смоляной чуб, заложенный за ухо.

Вот снизу, навстречу булгарам, двинулся конный отряд… Кубрат с первого взгляда распознал словен. Распознал по одежде, по вытянутым, как миндальные орехи, щитам, по тяжёлым прямым мечам, вдетым в кожаные ножны. Но не только словен: были ещё какие-то люди, и их он не знал.

Всадники приблизились и встали, и предводитель подъехал к хану один.

Кубрат движением колена послал вперёд скакуна… И два вождя встали в трёх шагах друг от друга. Непохожие, на непохожих конях. Разве только то, что оба были черноволосы и почти одинаково смуглы, один от солнца, другой – таким уж уродился… Под Кубратом горячился, танцевал, просился вперёд золотой комок живого огня. Под Чурилой угольной глыбой стоял могучий Соколик.

Булгарин первым приложил руку к груди, к посеребрённой пластинчатой броне.

– Да осияет вечное солнце твой путь, незнакомый вождь. Хан Кубрат сын Альмаса рад гостю на пороге своей земли.

Чурила знал по-булгарски не хуже, чем по-мерянски. Он ответил с поклоном:

– Да не оскудеют твои пастбища, досточтимый хан. Меня называют Чурилой Мстиславичем, князем кременецким. Не осерчай, что похозяйничал у тебя… Попросили меня барсучане оборонить их от врага.

Молния блеснула в карих глазах Кубрата. Отнял Барсучий Лес! Отнял соболиные шкурки и серебро! Сам пожелал брать дань и от дыма, и со свадьбы, и с ратной добычи!