Меня охватывает лютая радость.
– Его убил сын Агамемнона.
Она отвечает не сразу.
– Он украл его невесту, взял ее силой.
«Все, что я захочу», – сказал он Брисеиде.
Она плотно сжимает губы.
– Помнишь ли ты еще что-нибудь?
– Так говори же.
Я хочу отказаться. Но тоска по нему сильнее гнева. Я не хочу больше говорить о богах и мертвых. Я хочу, чтобы он жил.
Поначалу все так странно. Я привык утаивать его от нее, держать его только в себе. Но воспоминания разливаются будто весенние ручьи, и я не успеваю их остановить. Они приходят не словами, а видениями, подымаются, будто пар от пропитанной дождем земли. И еще, говорю я. Еще и еще. Какими были его волосы в лучах летнего солнца. Его лицо, когда он бежал. Глаза во время занятий – серьезные, как у совы. Еще, еще и еще. Счастливые мгновения теснят друг дружку.
Она закрывает глаза. Ее веки – цвета песка у зимнего моря. Она слушает и тоже вспоминает.
Она вспоминает, как стояла на берегу, волосы черные, длинные, как конский хвост. Слюдяные волны разбивались о скалы. А затем – грубые руки смертного, впившиеся в ее гладкую кожу. Саднящие ссадины от песка, раздирающая боль внутри. Связывающие их узами боги.