На этот раз она на мгновение показала зубы — и сразу спрятала. Ясные зеленые глаза не улыбались. Совсем.

Ему ничего не удавалось узнать от нее. Не удавалось ничего почувствовать. Но чего он ожидал? Он обвел взглядом комнату, словно пытаясь подобрать слова, чтобы продолжить свои откровения о том, как суров этот мир, особенно к молодому адвокату, которому необходимо избавиться от неприятной кисты, мешающей ему жить и делать карьеру. Дом, снаружи выкрашенный в белый цвет со светло-голубой отделкой в точности такого же оттенка, как надпись «Райский уголок», был просто симпатичным двухэтажным особнячком, которым могла бы владеть любая состоятельная леди. Комнаты меблированы со вкусом, все выдержано в спокойных тонах, на оконных стеклах ни пятнышка, на ковриках — ни малейших следов грязной обуви. Не лежит ли сейчас наверху, в спальне, Тирантус Морг, залечивающий здесь свои раны? Мэтью пришел к выводу, что Лавджой Лавджоя видит издалека, они и прилечь вместе вполне могут.

— Недавно он меня ударил, — продолжал Мэтью. — Как видите, даже несколько раз. Я знаю, его злит нынешнее положение, но — как есть, так есть. Он замыкается в себе, вечно дуется, делать ничего не может, и, должен сказать, мне не нравится, что жена и сын остаются с ним, а она еще и на сносях.

— А кто с ним сейчас? Только жена и сын?

— Нет, он под стражей у… Простите, под присмотром у друзей в Нью-Йорке.

Миссис Лавджой смотрела прямо ему в глаза, а по ее глазам снова ничего нельзя было понять.

— Случай, похоже, непростой.

То ли ее холодная, лощеная манера держаться заставила его двигаться быстрее, чем он планировал, то ли ему просто хотелось встряхнуть ее, и он сказал:

— Честно говоря, я боюсь, что как-нибудь ночью он возьмет нож и из наших постелей мы отправимся в морг.

Никакой реакции не последовало. Лакированная поверхность, лежавшая между ними, выражала больше, чем львиное лицо этой женщины.

— Ну это я фантазирую, — добавил Мэтью, немного смутившись.

Она подняла руку:

— О, я понимаю. Очень хорошо вас понимаю. Я такое наблюдаю постоянно. Пожилой человек, не привыкший от кого-то зависеть, вдруг обнаруживает, что его возможности ограничены из-за болезни, слабеющих сил или изменившихся обстоятельств, и тогда очень часто он испытывает гнев. На вас и вашей жене семья, у вас работа, и, конечно, вам трудно. Вы говорите, в декабре Страннику исполнится семьдесят два? — Она подождала, пока Мэтью кивнет. — Он сильный человек? В хорошей физической форме?

— Я бы сказал, что по большей части да.

Он все еще ждал, что она как-то отреагирует — хоть как-нибудь. Правда, он уже не был уверен, что понял бы, какие там у нее чувства.