— Благодарю вас.

Мэтью отправился к причалу номер девять. Цифры были написаны белой краской на сваях. Он уже почти дошел, когда услышал, как сзади резво зацокали по доскам каблучки (кто-то почти бежал за ним), и, прежде чем его не очень нежно стукнула по плечу черная трость с серебряной львиной головой, раздался пронзительный голос:

— Корбетт! Что, черт возьми, происходит?

Мэтью остановился и, развернувшись, увидел Гарднера Лиллехорна, одетого в сюртук цвета морской волны, треуголку того же оттенка водной стихии и жилет в сине-черную полоску. За его спиной ухмылялся Диппен Нэк, которого хлебом не корми — дай только посмотреть, как Мэтью получает хороший нагоняй.

— Где арестант? — строго спросил Лиллехорн.

Тщательно подстриженные усы и козлиная бородка, казалось, встопорщились на его узком бледном лице.

— Спасибо, сэр, — спокойно ответил Мэтью, — что приветствуете меня после возвращения. Работенку вы нам подкинули, надо сказать, довольно рискованную.

— Ну ладно, ладно! Я рад, что вы вернулись! Где Морг?

— И говорите громче! — внес свою лепту Нэк, после чего Лиллехорн бросил на него предостерегающий взгляд.

— На самом деле я очень рад, что вы здесь и сможете наблюдать за передачей. — Мэтью показал на корабль, стоявший на швартовах у причала номер девять. — Насколько я понимаю, — сказал он, — «Золотой глаз» — ближайшее судно, отплывающее в Англию. Пойдемте со мной.

Он двинулся вперед и услышал за собой цоканье сапог Лиллехорна.

— Что за игру вы затеяли, Корбетт? Вы что, не соображаете: королевский констебль Джон Дрейк живет в гостинице «Док-хаус» уже почти три недели! И как вы думаете, кто оплачивает эти расходы? Нью-Йорк, вот кто!

Мэтью подождал, пока мимо пройдут двое мужчин, тащивших огромный сундук, и двинулся вверх по сходням. Лиллехорн следовал за ним по пятам. У конца сходней Мэтью остановился, открыл холщовую сумку, опрокинул ее, и на палубу упали два начищенных черных сапога, слегка стертых при падении с крыши.

Лиллехорн посмотрел на сапоги, а потом, с недоумением, — на Мэтью.

— Вы что, совсем ополоумели?

— Помнится, сэр, вы вроде бы сказали в нашей конторе: «Я хочу, чтобы сапоги негодяя ступили на следующий же корабль, отплывающий в Англию, и скатертью ему дорога». Разве вы этого не говорили?

— Не знаю! Не помню! Но если я так и сказал, то, конечно, имел в виду, что в сапогах будет он! А эти вы могли найти где угодно по дороге отсюда туда, куда там вас занесло, или обратно. Я знаю, что случилось с Грейтхаусом, и сожалею об этом, но виной всему его собственная жадность.