Вопрос посерьезнее: в какие именно годы разворачивается действие моих книг? Позвольте объясниться, чтобы стало понятнее.

Когда я писал первый роман о Мэтью Корбетте, «Зов ночной птицы», то думал, что это будет одна книга, действие которой происходит в 1699 году, когда вера в колдовство в колониях практически сходила на нет. В книге фигурирует женщина, обвиненная в том, что она ведьма, так что 1699 год — как раз то время, которое нужно, потому что не сохранилось более поздних колониальных документов с упоминанием веры в колдовство. Поэтому я и взял год 1699-й.

На несколько лет я сошел со сцены, «замолчал». А потом, в один прекрасный день, подумал: а не написать ли мне еще одну книгу о Мэтью Корбетте? Допустим — но куда я с ним поведу читателя? И мне пришло в голову, что можно было бы соединить тайны и загадки Шерлока Холмса, экшн Джеймса Бонда, странных злодеев из комиксов о Дике Трейси, атмосферу костюмных фильмов ужасов, снятых на студии «Хаммер» в пятидесятые годы, и, замешав это на моем интересе к американской истории, детективу и на всем, что смогу придумать, создать целую серию книг. Мне показалось, что писать такое будет нескучно и что нескучно будет такое читать — а это всегда было для меня главным побуждением чем-либо заняться.

Мне хотелось писать о Мэтью Корбетте, а не о его сыне или внуке. Но чем больше я читал о колониальной эпохе, тем больше понимал, что в качестве отправной точки удобнее всего было бы взять приблизительно 1730 год, потому что тогда яснее определилось устройство общества и много чего происходило. Интересную историю рассказывают и найденные мной карты Нью-Йорка: в 1690 году это был небольшой, довольно примитивный по нашим меркам городок, но в году 1730-м он уже обещал стать тем, что мы сегодня называем полноценным городом.

Но… если в 1699 году Мэтью было двадцать лет, то в 1730-м ему стукнуло бы… пятьдесят один? Я ничего не имею против людей старше пятидесяти, поскольку сам к ним принадлежу, но идея отправить удалого пятидесятиоднолетнего героя махать саблей, разгадывая загадку мирового масштаба, показалась мне не очень удачной.

Поэтому я объединил эпохи 1690-х и 1730-х годов — в результате получилось нечто среднее, приемлемое и для меня, и для Мэтью. Я стараюсь передать атмосферу прошлого — повторяю: не вполне достоверно, но и не совсем недостоверно.

Кроме того, если бы я выбрал временем действия моих романов 1730 год, то в них не было бы лорда Корнбери. Он на самом деле был губернатором Нью-Йорка и Нью-Джерси с 1701 по 1708 год, и в Историческом обществе Нью-Йорка есть его портрет, на котором он изображен в женской одежде. Очевидно, он был одержим желанием угодить своей кузине королеве, и его называют образчиком нечистого на руку политика, а в то время именовали «дегенератом и извращенцем» за привычку переодеваться в женское платье. По некоторым сведениям, он был в платье и на похоронах своей жены. Ну как не полюбить такого персонажа?