«Они ходят как будто во сне, – подумала Хельга. – Как будто не хотят просыпаться и вспоминать, что случилось».

Утро было в разгаре, когда Аслак и Руна приструнили детей, собрали вещи и приготовились к отъезду. Жители Речного хутора проводили их до ворот.

– Навещайте нас. Пожалуйста. – Увесистая, но добрая рука Хильдигуннюр легла на плечо Аслака. Позади нее дружелюбно маячил Уннтор.

– Навестим, – сказала Руна, и, к своему удивлению, Хельга ей поверила. Что-то изменилось в этой ворчливой женщине, пока они тут гостили. Она не могла понять, что именно, но это было что-то важное.

Ворота закрылись, и мужчины вернулись к своим делам, но Хильдигуннюр осталась и смотрела вслед семейству Аслака, которое удалялось, становясь все меньше и меньше. После некоторых сомнений Хельга решила, что постоять с ней будет правильнее. То, что это освобождало ее от домашних забот, было тут ни при чем.

– Теперь это мой единственный сын, – тихо проговорила Хильдигуннюр.

Сказать ей было нечего, и Хельга крепко обняла мать.

Какое-то время они стояли вместе, глядя на дорогу, что вела от Речного хутора в большой мир.

Агла и Гита тоже готовы были уехать. Молодая вдова заключила Хильдигуннюр в сокрушительные объятия и, шмыгая носом, даже сумела выдавить скупую слезу.

«Фу». Это было даже не слово, промелькнувшее в голове Хельги, а просто смутное, вызывающее гримасу ощущение, похожее на отравление ягодами. Она заметила одинаковое выражение их лиц, когда Хильдигуннюр отдала им виру за Карла, – радостная алчность, жажда золота, – и теперь они стояли там, за воротами, две женщины с похожими лицами и голосами, если не брать во внимание возраст. Мать и дочь, неожиданно выброшенные в мир.

Но как только они запрыгнули на лошадей, Гита преобразилась: она сидела прямо и смотрела на деда с бабкой свысока, плотно сжав губы.

«Ого, – подумала Хельга. – Где-то бродит королевич, подыскивающий себе жену».

– Прощайте все, – сказала Агла. – Мы будем слать весточки, где бы ни оказались, и тоже не забудем вас навещать.

– Уж постарайтесь, – прогудел Уннтор.

Гита первой хлестнула лошадь; кобыла, заскучавшая после ленивых дней на лугу, охотно подчинилась, и они понеслись по дороге.

Хельга посмотрела на Хильдигуннюр, которая и не пыталась скрыть холодной усмешки.

– «Где бы мы ни оказались», вот уж точно, – сказала она.

Только к полудню Хельга набралась духу.