Она хочет найти в Рейве утешение. Больше всего на свете.
Хочет оказаться в его руках, услышать что всё будет хорошо.
Но с недавних пор появилось отвратительное чувство, что она “в постели с врагом” и раны ещё слишком свежи, чтобы забыть об этом недоразумении. Кровью Блэка Масона будто испачкан каждый Траминерец.
Увидев Рейва она счастлива. Всё в груди сжимается, в животе порхают стаи бабочек, щекочут. Он так красив, только что-то в нём изменилось, что-то важное. Стали темнее волосы? Светлее глаза?
Да, Глаза почти жёлтые и это странно, но сил нет раскрывать очередные теории заговоров. Ему это идёт.
Он смотрит на Брайт с нежностью. Её пробуждение приводит его в восторг и он смеётся, сконяется к ней, быстро-быстро осыпает щёки и скулы поцелуями, шепчет, что скучал, что виноват, что больше никому не отдаст, не даст в обиду.
Брайт чувствует, как от каждого слова внутри извергаются вулканы, её пугает масштаб трагедии, это невыносимо приятно и очень больно.
— Я тебя люблю, — она не может не сказать это.
Слова жгут нутро уже давно, если от них не избавиться, то они могут просто уничтожить. Это не признание. Это вызов.
Как будто ему теперь с этим жить.
Она не хотела, чтобы всё вышло так, но сейчас почему-то всё-равно. Вулканы прекращают обжигать внутренности лавой, наступает блаженная тишина, всё страло на свои места и можно не переживать по крайней мере об этом.
— Убирайся, — лучше пусть уйдёт, чем услышит гадости в свой адрес, а он услышит. Они просто кипят в венах и просятся наружу.