— Не думаю, — я смеюсь и снова кусаю божественную гренку.
Мы продолжаем чинить дом и тратим на это все сбережения, что хранятся в сейфе. Это кажется мне чем-то логичным, поскольку отец никогда не берёг и не считал деньги, он даже не знал, есть ли они у него. Рейв хмурится и всякий раз записывает сколько было потрачено, чтобы со временем возместить, но мне и правда это безразлично. Мы будто продолжаем традиции хозяина этого дома.
Через неделю Рейв получает письмо от матери, она половину страницы его ругает, а вторую половину хвалит. А ещё в конверте Рейв обнаруживает то, что она назвала одной шестой наследства, но на самом деле это огромные деньги, и я останавливаю его за секунду до того, как золотые клереты оказываются в Жемчужном море.
— Что? Я сам заработаю деньги, — рычит он.
Письмо его расстроило, я и сама это вижу.
— Не надо… она же хотела помочь. Если оставим их, то ты сможешь доучиться, как мы и обсуждали…
— Но Брайт.
— Сочти меня мелочной сучкой, которая с тобой только ради этих денег, возьми себя в руки и положи их в сейф. Нам нужно что-то есть, а твои божественные гренки мне уже надоели! И я хочу вина, купи мне вина, наследник Хейзов!
Он ломается, но послушно оставляет клереты, на которые даже не смотрит, и мы их так и не тратим.
Я называю это вкладом в будущее.
Через две недели курс клерета рушится вместе с самим Траминером и монеты превращаются в простые жестянки, а Рейв от этой новости просто светится.
Он спускается на берег, находит там каких-то мальчишек-семилеток, выдаёт им по монете, и они соревнуются, кто дальше кинет.
Вечером мы ждём сообщений от друзей, потому что в Дорн очень долго доходят новости, местных не особенно интересует чья-то жизнь.
Письмо от Лю приходит одновременно с письмом от Блауэра.