И тут вдруг опять вмешался Сэм:

– Не будем ждать и не надо ждать, потому что есть способ сразу проверить, правду ли сказал шаман.

– О чем говорит мне мой бледнолицый брат? – удивился вождь.

– Сейчас скажу. Не только у краснокожих есть шаманы, умеющие видеть будущее. Самый великий из бледнолицых шаманов – это Сэм Хокенс!

– Уфф, уфф! – удивились апачи.

– Не удивляйтесь! Вы считали меня самым обыкновенным вестменом, и все потому, что вы меня плохо знаете. Но я вам не какой-нибудь первый встречный бродяга! Пусть воины возьмут томагавки и выкопают в земле узкую и глубокую яму.

– Мой брат хочет заглянуть внутрь земли? – спросил Инчу-Чуна.

– Да, потому что будущее сокрыто или в чреве земли, или наверху, в звездах. Сейчас, ясным днем, звезд не видно, поэтому я обращаюсь к земле, – вполне логично пояснил Сэм.

Несколько апачей бросились копать томагавками яму.

– Кончайте валять дурака, Сэм, – шепнул я. – Если краснокожие поймут, что вы водите их за нос, дело может принять совсем нежелательный оборот!

– Да вы что? Я вполне серьезен. Что можно шаману, позволительно и мне, если не ошибаюсь, уважаемый сэр. Я знаю, что делаю. Отойдите и не мешайте мне. Если мы ничего не предпримем, то воины, которые пойдут с нами, сбегут от нас.

– Вы, конечно, правы, но только не ломайте комедию!

– Никаких комедий! Не волнуйтесь!

Зная Сэма, мне стало как-то не по себе. Надо было остановить его, но Хокенс уже направился к индейцам, чтобы показать, какой глубины должна быть яма.

Когда та была готова, он приказал воинам вернуться на свои места, а сам снял кожаную куртку, застегнул ее на все пуговицы и поставил над ямой так, чтобы она сыграла роль трубы. Сделав трагическое лицо, Хокенс сказал:

– Пусть мужчины, женщины и дети апачей внимательно смотрят за тем, что я, бледнолицый кудесник, буду делать, и удивление охватит их! От моих волшебных заклинаний разверзнутся недра земли, и я увижу то, что нас ждет в ближайшем будущем.

Отойдя на несколько метров от ямы, он медленно и торжественно стал описывать вокруг нее круги, повторяя, к моему величайшему удивлению, таблицу умножения, причем так быстро, да таким гнусавым голосом и с такими ошибками, что не только индейцы, но даже мы почти не разбирали слов. Дойдя до умножения на девять, он ускорил шаг и для разнообразия принялся быстро подскакивать вокруг куртки, громко завывая и размахивая руками. Набегавшись и накричавшись до хрипоты, он подошел к куртке, несколько раз низко ей поклонился и на удивление всем засунул голову в горловину, чтобы заглянуть внутрь ямы.