Центурион видел, что его подчиненные, учитывая все обстоятельства, не потеряли присутствия духа, но не знал о настроении солдат во всем легионе – и вот Пизон принес плохие вести. Этот солдат был не из тех, кто способен состряпать целую историю на пустом месте, поэтому, когда он начал рассказ во второй раз, Тулл послал Фенестелу пройтись вдоль палаток и посмотреть, есть ли такие младшие командиры, что еще не спят. Настроение его упало, когда Фенестела вернулся и подтвердил, что Пизон говорит правду.

Опцион сообщил: добрая часть легионеров Пятого снова толкует о восстании. Ходили слухи, что такое же положение сложилось и в Двадцать первом. Туллу не хотелось прерывать отдых Цецины даже с такими срочными вестями, и центурион решил подождать до утра. Всю ночь он размышлял. Если выявить и убить заводил, как прежде, то это разрушительно подействует на боевой дух легионеров. В любом случае, им дорог каждый человек, способный держать меч, иначе они никогда не вырвутся из этого проклятого места.

Тулл отказался от попыток заснуть и еще до рассвета вышел, чтобы обойти укрепления и поломать голову над ситуацией, в которой они оказались. В такие моменты помогает озарение, но в голову ничего не приходило, кроме одного: быстрой постройки новой дороги – или вмешательства богов, которые вдруг решат уничтожить орду Арминия. Цецина должен услышать рассказ Пизона.

– Лучше побыстрее покончить с этим, – пробормотал центурион.

Он не знал, как командующий отреагирует на несчастье с гатью. Следует ли им выступать, невзирая ни на что, или остаться и начать восстанавливать дорогу заново? Спускаясь с укреплений и стуча сандалиями по деревянным ступеням, он думал о том, что, какое бы решение ни принял Цецина, сегодня атаки германцев будут более яростными, чем вчера. Тулл печенкой чувствовал, что Арминий готовится бросить на них все свои силы.

Если Пятый и Двадцать первый взбунтуются, катастрофа неизбежна.

В среде высших командиров Цецина был ветераном; он служил в легионах уже более сорока лет. Невысокий, коренастый, с короткими седыми волосами, правитель был человеком беспокойным и непоседливым и предпочитал во время беседы расхаживать и говорить громко. Тулл услышал его зычный голос в глубине шатра задолго до того, как увидел. Цецина устал и был раздражен, но, увидев Тулла, скупо улыбнулся.

– Подождите, подождите. – Он махнул рукой, отгоняя штабных офицеров, обступивших его вокруг большого стола в центре командной палатки. – Это хорошо, Тулл, что ты заметил тех воинов.

– Я был на валу, господин, – скромно ответил центурион. – К сожалению, посланные тобой когорты их не догнали.