– Да проваливай, куда хочешь, Ванька! – в сердцах отрезала Маша.

Она быстро пошла по тропинке между стеной кремля и обрывом.

– Маша, погоди! – испугался Ваня. – Прости, что обидел!..

– С Вобаном целуйся! – ответила Маша, вытирая злые слёзы досады.

Из-за щербатого угла недостроенной башни на тропинку вдруг шагнул улыбающийся Володька Легостаев, а за ним – трое насупленных парней.

– Здорово, Машка, – сказал Володька, перегораживая путь.

– Чего тебе надобно? – останавливаясь, гневно спросила Маша.

– Ничего, – Володька пожал плечами. – Хотел с твоим Ванькой-фицером поздороваться. Правда ли он такой смелый – за нашими девками ухаживать?

– Убирайся, Володька!

Но разозлённый Ваня и не думал прятаться от тобольских парней. Он решительно сдвинул Машу с тропинки и встал перед Володькой.

– Вот он я, – сказал Ваня, глядя на Володьку с прищуром.

– А ведь и не видно из-под треуголки-то, – хмыкнул Володька.

Широкоплечий и румяный, он был на полголовы выше Вани.

– Ты с Глашкой косоглазой гуляй, – из-за спины Володьки посоветовал один из парней. – Она вам кафтаны штопает. А Машку не трожь.

– Тебя не спросил, – тотчас ответил Ваня.

– Мы не посмотрим, что ты фицер, скинем тебя с горы, понял?

– Прямо вот так скинете?

– Вверх шпорами свистанёшь.

Володька продолжал улыбаться, не угрожая, но и не опровергая.

Обрыв зиял в двух шагах от Вани. Крутой откос Троицкого мыса, покрытый обветренной наледью, ровной плоскостью падал глубоко вниз. Заснеженные крыши домов сверху казались размером с пуховые перины. Пустота остужала душу грозным предостережением.