Семён Ульяныч уткнул ружьё прикладом в пол и шомполом трамбовал в стволе заряд, высоко воздевая руку, словно что-то подшивал иглой с длинной нитью. Ваня положил ружьё дулом в бойницу и осторожно сыпал порох из рожка на открытую зарядную полку. В полосе солнечного света Семён колупал ножом в замке ружья Леонтия, меняя треснувший старый кремень. Маше казалось, что родные люди вокруг заняты не войной, а какими-то домашними делами: налаживают кросны или мастерят новое седло. Маша понимала, что её жизнь зависит от спокойствия, сноровки и храбрости этих мужиков – отца, братьев, Ваньки, дяди Ерофея, шведа Табберта… И Маша безоглядно верила в них: они такие сильные, такие умелые, такие добрые! Вера умножала любовь, ведь здесь собрались те, кого она любит. Здесь рядом с ней тот, за кого она хочет выйти замуж. И эта башня – вовсе не башня, а храм, и бой – на самом деле не бой, а венчанье.

Маша отвернулась к стене щипать паклю на пыжи, и взгляд её прошёл сквозь бойницу, вбирая в себя простор распахнутого мира: реку, луга, облака. А на реке, на широком Годуновском перекате, она вдруг увидела два дощаника, засевших на мели. Вокруг судов суетились люди. Маша и не сразу осознала, как важно то, что она видит. Сердце её словно сорвалось.

– Батюшка, на Тоболе дощаники! – взволнованно крикнула она.

Семён, а потом и Ваня подбежали к бойнице, затем приковылял Семён Ульяныч и растолкал всех. Святы боже! Два русских судна!

– Кого ж сюда черти занесли? – поразился Семён Ульяныч.

Маша переводила засиявшие глаза с отца на брата, с брата на Ваню.

– Какая разница, кого? – сказал Семён и перекрестился. – Господь нам подмогу прислал!

На ярус друг за другом снизу поднялись Леонтий и Табберт.

– Леонтий Семёныч, капитан Страленберг, там наши! – оглядываясь на них, сообщил Ваня, почему-то испытывая какую-то неловкость.

Леонтий и Табберт поторопились к бойницам, обращённым на запад.

– Никак, Сенька, ты чудо вымолил, – с уважением сказал Леонтий.

– Бог помогать проявителям храбрость! – гордо заявил Табберт.

– Рано в пляс пустились! – наперекор всем проскрипел Семён Ульяныч. – Они нас не видят! Мы далеко.

– Следует подавание знака совершать!

– Стрельбу они не услышат. У них вода шумит.

– Дым? – предположил Леонтий.

– А как?! – рассердился Семён Ульяныч. – Шапку на палке запалить?

Маша смотрела на братьев теперь уже с отчаяньем.

А Ваня сразу начал думать о сигнале. Он взвесил все возможности – и не нашёл никакого иного способа оповестить о себе.

– Надо поджечь другую башню, – спокойно сказал он.