Это и вправду был выход. Горящая башня – такой костёр, что за пять вёрст заметят. Башни находятся на достаточном расстоянии друг от друга, и огонь не перекинется. А грузные дощаники будут ползти через длинный перекат ещё долго, башня успеет разгореться до неба.

Леонтий, Семён и Маша смотрели на отца: что скажет?

– Башня – дело, – наконец уронил Семён Ульяныч.

– А как туда добраться? На земле – степняки.

– По боевому ходу, – ответил Ваня. Он уже и об этом подумал.

Ремезовы и Табберт посмотрели в проём двери на полуразрушенный и ветхий боевой ход, прилепившийся к частоколу.

– По этому мосточку? – усомнился Леонтий. – По нему не пробежишь. А ежели по шажку ползти, степняки стрелами снимут.

Ваня повернулся – глаза в глаза с Семёном Ульянычем.

– Дай кольчугу, – попросил он. – И я пройду.

– Ванька! – ахнула Маша.

Семён Ульяныч, опираясь на палку, вперился в Ваню, словно изучал противника перед тем, как броситься в последнюю схватку.

– Я не хуже Петра Семёныча могу, – добавил Ваня.

Леонтий и Семён молчали. Им было ясно, о чём Ваня спорит с отцом. И в этот спор не надо было вмешиваться.

– Ладно, – выдохнул Ремезов. – Дам.

Он тяжело повернулся и поковылял к свёртку с кольчугой.

– Ерофей! – крикнул он наверх. – Спускайся живо!

Леонтий хлопнул Ваню по плечу:

– Мы тебя пальбой поддержим, Иван.

Маша отступила, словно между ней и Ваней появилась невидимая стена. Однако Ваня сам шагнул к Маше. Он полез за ворот и вытащил золотую пайцзу на шнурке, снял её, взял Машу за руку и вложил пайцзу ей в ладонь.

– Сохрани, Маша. За неё Ходжа Касым погиб.