Мужик денежный, любит пустить пыль в глаза. Но безумно ревнив, требует от нее верности до гробовой доски.

На вопросы о занятиях своего кавалера Маруська-Пистолет дала путаные, сбивчивые ответы. Чувствовалось, что Федор Игнатьевич лишнего ничего не рассказывал, остерегался.

Следующее утро началось с новостей, оттеснивших на второй план ночные похождения Федотова.

В седьмом часу, когда он вышел из дому, направляясь на работу, к нему с плачем кинулась на грудь какая-то женщина. Судя по одежде, деревенская, приезжая, с убогим фанерным чемоданчиком.

Федор Игнатьевич был неприятно удивлен и встревожен ее внезапным появлением. Пошептался со своей гостьей на улице и повел ее к себе домой. На верфь в то утро не поехал, прогулял.

По телефону Сергею Цаплину сообщили приметы этой женщины, и он долго ломал голову, стараясь догадаться, чья жена нагрянула из деревни — самого Федора Игнатьевича либо церковного активиста Биткина. Впрочем, любой из этих вариантов требовал готовности к дальнейшему развороту событий.

Ровно в десять часов утра гостья плотника снова появилась на улице. Вела себя нервно, часто оглядывалась по сторонам, а в трамвайной сутолоке обеими руками уцепилась за фанерный свой чемоданчик, точно в нем были несметные сокровища. На Московском вокзале купила билет до станции Званка и после этого долго томилась в зале для транзитных пассажиров, пока не объявили посадку на вологодский поезд.

Минут через двадцать засекли на улице и самого плотника. Вновь переодевшегося, не в рабочей спецовке, с озабоченным хмурым лицом.

Быстро дошагав до трамвайной остановки, Федотов отправился на Выборгскую сторону. Проехав несколько остановок, вышел из трамвая, посидел в маленьком скверике, нетерпеливо посматривая на расположенный напротив завод.

Дождавшись перерыва на обед, стал прогуливаться у входа в контору заводоуправления. Кого-то явно высматривал среди выходящих служащих, хотя и напускал на себя безразличие случайного прохожего.

Интересующий его работник заводоуправления был моложе Федотова и годился ему, пожалуй, в сыновья. Несмотря на такую разницу в возрасте, Федор Игнатьевич обращался с ним почтительно, едва ли не вытягиваясь в струнку.

Разговаривали они мало, всего минуту, после чего конторщик вернулся в заводоуправление, а плотник поехал к себе домой.

На улицу Федотов вышел лишь затемно. К этому времени у Сергея Цаплина накопилась кое-какая информация о человеке из заводоуправления, с которым встречался плотник.

Конторщика звали Николаем Николаевичем Карташевым. Служил он в плановом отделе предприятия, работающего на нужды обороны, и, что особенно тревожило, в прошлом был офицером 20-го драгунского Финляндского полка.